Нурсолтан

Он ещё отдавал попутные распоряжения, но Эсфан-оглан не слышал его. С немым укором старый воин глядел на любимого господина. «Опять эта женщина! – горькой мыслью пронеслось в голове. – Солтан просто одержим ею, и это сейчас, когда он должен думать только о крымском троне. Что же будет, когда её привезут в замок Троки? Не уйдёт ли молодой солтан с головой в любовные игры, забыв обо всём на свете?!» Эсфан-оглан за свою долгую жизнь перевидал немало несчастных мужчин, смертельно раненых женщинами. О, эти женщины! Их взгляды и слова острей кинжалов! Любовь к этим порождениям Иблиса разъедает душу и сердца правоверных мусульман. Эсфан-оглан ненавидел весь женский род. Он считал, что женщины делают мужчин слабыми, и тогда те начинают цепляться за женский подол, перестают быть настоящими воинами и живут своими тихими семейными радостями. Рождённый для битв и сражений, оглан не понимал иного назначения мужчины. Его единственная жена умерла давно, как только родила сына Сармана. Оглан вырастил из мальчика настоящего воина, но десять лет назад потерял его на поле битвы в Ногайской степи. Эсфан-оглан не роптал на Всевышнего – сын ушёл из жизни, как уходят настоящие мужчины: с оружием в руках. Отныне семьёй оглана стал боевой конь и дорогая сабля в серебряных ножнах. Любовь к женщине никогда не посещала ожесточившееся сердце воина, он не мог понять чувств, овладевших сердцем своего господина. «Как прав был хан Хаджи, – думал Эсфан-оглан. – Неизведанная женщина может мучить воображение мужчины много лет, пока он не станет владеть ею. А потом она наскучит, как наскучили все другие женщины, как бы красивы они не были! Женщины, которые погрязли в мелких гаремных интригах, в бесконечных жалобах и борьбе за своего господина, становятся невыносимы! И этим непременно нужно воспользоваться». Эсфан-оглан вскинул голову, он прошёлся взглядом по узким, больше похожим на щели, окнам, где размещался гарем солтана. В одном из них мелькнуло белое женское лицо и едва удерживаемое слабой рукой яркое покрывало затрепетало на ветру. Эсфан-оглан не смог скрыть торжествующей улыбки. Сам Аллах подсказал ему верный ход. Младшая жена солтана – Михипир, вот на кого он поставит в этой игре! И тогда будет видно, как долго сможет царствовать ханум Нурсолтан в сердце потомка Гиреев.

– Вы меня не слушаете, Эсфан-оглан.

Голос Менгли-Гирея вывел оглана из лабиринта путаных мыслей.

– Мой господин, я думал о том, как лучше снарядить посольство. Дорога им предстоит трудная и долгая, а людей у нас немного. Думаю, в путь отправимся с полусотней воинов.

– Это ненадёжная охрана для госпожи!

– Но у нас мало людей, солтан, и вы это знаете. В любой момент вы здесь можете подвергнуться нападению воинов хана Нур-Девлета. Кто тогда защитит ваш гарем, ваших жён и наследников? К тому же не стоит беспокоиться о госпоже Нурсолтан. Казанцы не отправят свою ханум в дальний путь без должной охраны. Ей дадут сопровождение, достойное титулу. А сейчас я немедленно отправляюсь к Мазоф-беку исполнять ваши поручения. – Оглан почтительно поклонился и вскочил на коня.

Мазоф-бек со своими людьми проживал в одном из окрестных селений. Менгли-Гирей задумчивым взглядом проводил оглана, направлявшего своего коня к мощным воротам замка. Восторженное возбуждение, которое владело им с той минуты, как он прочёл послание мурзы Хусаина, спало, и солтан ощутил тревогу. Он с лёгкостью затеял это сватовство, как будто уже взошёл на крымский трон и стал могущественным повелителем. Но всё было иначе. В глазах казанцев и самой Нурсолтан он был всего лишь изгнанник. Что он может предложить казанской ханум, привыкшей к почёту и роскоши? Как можно быть уверенным в её любви, если их разделило время, власть и мужчина, которому она принадлежала? Какие перемены произошли в душе этой совсем незнакомой ему женщины, женщины, в какую превратилась робкая девочка из улуса знатного мангыта? Та девочка была влюблена в него, но что могло стать с хрупкими ростками той любви, когда она оказалась в роскоши казанского дворца, рядом с любящим мужчиной? Вопросы рвали на части его душу. Безумие! Всё, что он задумал, – это безумие. Он – просто мечтатель, поверивший в близость счастья, а счастье это – призрачная дымка, рассеявшаяся, как только он прикоснулся к ней.