Нутро любого человека

Корнелия-стрит. Уоллас телеграфировал, что нашел в США издателя для «Виллы» – «Бакнелл, Данн и Вейсс». Настаивает, чтобы я сам позвонил мистеру Вейссу, никак не меньше, тот страшно обрадовался, узнав, что его автор в настоящее время проживает в Нью-Йорке. Аванс всего в 250 долларов, однако нищим выбирать не приходится.

Купил Хьюбера за 100 долларов, а затем снова купил, уже для себя, за 300 (наша обычная наценка в 200 процентов – по крайности, «Липинг и сын» получили, наконец-то, прибыль от продажи произведения современного искусства). «Земной ландшафт № 3», так это называется. Продолговатая картина – густые полосы коричневой и черной краски, кое-где отскобленной и содранной, кое-где выровненной и покрытой подобием патины. В одном из угловых схождений мазков помещен грубый ромбоид грязновато-кремового цвета. Возможно, все дело в том, что он немец (его настоящее имя Табберт Хьюбер), но в картине Тодда ощущаются подлинные весомость и значительность. В ней присутствует композиция. Она полностью абстрактна, однако название ее подталкивает к своего рода метафорической интерпретации. По-настоящему впечатляют только Хьюбер и голландец по фамилии де Кунинг. Оба умеют рисовать. А это помогает.

  Вторник, 13 ноября

Первый по-настоящему холодный день. Снег налетает зарядами, обметая наледи. Холод обжигает, – пока я шел к подземке, у меня онемели щеки. Морис вчера вообще не появился, а когда я позвонил ему, сообщил, что работает дома. Я сказал, спасибо что поставили меня в известность, а он ответил, что это его галерея и он может сам решать, где ему удобнее работать, вам тоже большое спасибо. Полагаю, Бену пора вмешаться, положение складывается решительно неприятное. Я не могу уволить Мориса или устроить ему выволочку, – хотя, по-моему, совершенно ясно дал понять, что о нем думаю. С переездом в Нью-Йорк Морис изменился – быть может, просто потому, что избавился от присутствия отца – приемного отца. При наших встречах в Париже он производил очень приятное впечатление – немного ленивый и нерадивый, конечно, однако ничего похожего на него теперешнего. Со мной он холоден, надменен и самодоволен. И при том совсем не работает. Бог весть, чем он занимается – скорее всего, тем же, что и каждый из нас: пьянством, сексом, наркотиками, – но я, по крайней мере, каждое утро, с понедельника по пятницу, являюсь в галерею. Человека неосмотрительного подстерегает в этом городе некая опасная порча; нужно все время оставаться настороже.

Завтрак с Тедом Вейссом. Он хочет издать «Виллу» еще до конца года. Они закупили в Англии чистые листы, так что осталось лишь переплести книгу и сделать новую обложку. Вейсс щуплый, практичный, очкастый интеллектуал – очень сухой. «Мы собираемся подать ее как «экзистенциальный» роман, – сказал он. – Что вы об этом думаете?». «А оно не будет отдавать вчерашним днем?» – спросил я. «Нет. Тут это самая свежая новость», – ответил он.

  Понедельник, 3 декабря

Прошлой ночью опять спал с Джанет. Этот уик-энд мне пришлось провести в одиночестве – к Аланне приехала сестра с детьми. И я пошел на вечеринку в «де Нэйджи», а там оказалась Джанет (и прочая обычная публика). В конце вечера, когда люди уже начали расходиться, Джанет сказала: «Можно я пойду к тебе?». И я ответил, да, пожалуйста. Почему ты так рискуешь, Маунтстюарт? Да нет тут никакого риска. Аланна – моя подруга, точно так же, как и Джанет: клятву верности я ни одной из них не приносил. И все же, посмотри на себя, ты же оправдываешься. Все это пустозвонство – ты чувствуешь себя виноватым в том, что спишь с Джанет. Мне 45 лет, я одинокий мужчина – и вовсе не обязан скрывать от кого бы то ни было мою любовную или половую жизнь. Так почему бы тебе не рассказать обо всем Аланне, заодно и выяснишь, насколько у нее широкие взгляды? Нет-нет, это не кризис.

  Пятница, 14 декабря

Устроил в галерее небольшой прием, чтобы отпраздновать выход моей книги. «БДиВ» пригласило на него нескольких писателей и критиков. Я зазвал Гринберга и Фрэнка О’Хара[166] плюс кое-кого из литературных знакомых – в противовес миру искусства. Глядя на мои книги, стопками сложенные на центральном столе, я испытывал странную гордость. У здешней «Виллы» очень простая обложка: набранные рубленной гарнитурой темно-синие строчные буквы на неровном овсяного цвета фоне – чем-то очень похоже на «Бахаус». Фрэнку понравилось заглавие. «“Вилла у озера”. Хорошо, – сказал он. – Очень просто, но звонко, тут есть резонанс. Так могла бы называться картина Клее». Вообще-то, я в этом не уверен, однако выдать такую ассоциацию – с его стороны мило. С Фрэнком был друг, тоже писатель, Герман Келлер, который выглядит, как тяжелоатлет (широкие плечи, толстая шея, короткая стрижка), хотя на деле он преподает литературу в Принстоне. Я решил, что Келлер – один из «голубых» друзей Фрэнка, но кто-то сказал мне, что это не так. По-видимому, Фрэнк любит обхаживать гетеросексуальных мужчин.