Нутро любого человека

Несколько позже я поговорил с Герцогиней. Прическа и грим ее так же безупречны, как в Лиссабоне. Она, впрочем, выглядит похудевшей, хотя, возможно, дело всего лишь в коротких рукавах ее платья, выставляющих напоказ костлявые, почти лишенные мышц руки. Она была очень любезна и понизила голос, чтобы сказать: „Что привело вас в этот идиотический рай? Будьте осторожны, а то умрете от скуки и сами того не заметите“. Я улыбнулся: „Охота за субмаринами“. „Вы должны пообедать у нас, — сказала она, — сегодня же. Где вы остановились?“. Похоже, я снова стал своим.

Вторник, 15 декабря

Три раза обедал в Доме правительства, в последний — даже сидел рядом с Герцогиней. Кроме того, играл с Герцогом в гольф, — полдюжины партий, впрочем, играли мы неизменно вчетвером. Побывал в каждом баре и клубе, какие тут есть, и по-моему, в большинстве частных домов, а уж с людьми из ВВС перезнакомился в таких количествах, что хватит до конца жизни.

Этот маленький город, как и всякий маленький город, изобилует слухами, сплетнями, интригами, враждой, вендеттами, взаимными обидами, альянсами и мезальянсами, кликами и бандами — как в среде того, что именуется истаблишментом, так и среди парвеню. Насколько я в состоянии судить, общество Нассау, в общих чертах, распадается на три основных категории. На самом верху находится губернатор и его окружение. Далее следуют политики — „Мальчики с Бэй-стрит“ (они же „Бандиты“): местные торговцы, воротилы и просто богатые люди, которые заседают в Законодательном собрании и его контролируют. Затем имеются держащиеся несколько особняком жители временные — военные и визитеры. Затем — пожилые налоговые беженцы, в основном англичане и канадцы, — чопорные, консервативные, с презрением взирающие на публику помоложе, более беспутную: на сомнительных предпринимателей, разведенок и разведенцев, относительно богатых и бесталанных молодых людей и их подружек. Эти ходят под парусом, закатывают вечеринки, слишком много пьют и легко меняют партнеров. В туристский сезон, с декабря по март, к ним добавляются их американские эквиваленты, приезжающие сюда ради зимнего солнца и la dolce vita [126]. Еще одну подгруппу, которая может перекрываться с любой из вышеупомянутых, составляют богатые, обладающие немалой властью люди, имеющие, вследствие их финансовой мощи, большое, хоть и не замечаемое прочей публикой влияние на все, что здесь происходит. К этой категории принадлежал Веннер-Грен и, должен сказать, трудно отыскать человека, который бы плохо о нем отзывался. Стоит упомянуть его имя, как поднимается вихрь слухов: он личный друг Геринга, он построил на Хог-Айленд ангар для нацистских подводных лодок, он владеет в Мехико банком. Я передаю все это, помечая как домыслы, в ОМР. И наконец, существует еще один мир — наиболее населенный и, парадоксальным образом, наиболее неприметный: собственно багамцы. В большинстве своем, это бедные работяги и рыбаки, живущие в лачугах, многое множество которых рассыпано за грядой холмов, на которой стоит Дом правительства — это поселение называется „Грантс-таун“. „Цветной барьер“ имеет на Багамах почти абсолютную силу — в смысле социальном, определенно (сегрегация присутствует даже в Герцогининой „солдатской кантине“). Мне говорили, что правило это соблюдается тут так же неукоснительно, как в южных штатах Америки. Любое отступление от него здесь, на Багамах, уверяли меня, может отпугнуть американских туристов. Даже в Дом правительства ни один черный через парадную дверь войти не может.

Все эти миры в той или иной мере взаимодействуют один с другим — что становится особенно очевидным на приемах в Доме правительства (впрочем, закуски на них разносят только черные). Я регулярно бываю на этих собраниях, внимательно наблюдаю за толпой, исподволь собирая по мелочам информацию — люди здесь очень общительны. Должен сказать, Герцог с Герцогиней перемещаются в этой толпе невозмутимо, с улыбками, как будто на свете и не существует другого места, в котором им хотелось бы оказаться, — как и другого общества. Актеры они безупречные.

Сейчас они ненадолго убыли в Майами. Макстей умоляет, чтобы я позволил ему выйти в море. Самая элегантная, чистая, вылизанная посудина в гавани Нассау это II22

Воскресенье, 20 декабря

Мы встали на якорь у маленького острова, принадлежавшего к череде Эксумских островов. Команда ловит с палубы рыбу, купается. Солнце лупит с отмытого дочиста синего неба. Война кажется очень далекой. Фрейя написала, что мы отбили Бенгази, а советские войска окружили под Сталинградом немецкую армию. Самый несчастный человек на свете это Кроуфорд Макстей.

1943

Пятница, 1 января