Нужен муж! Срочно!

Протяжный, недобрый вой дикого зверя. Стон, проникающий в самые затаенные уголки души, вызывающий мурашки по всему телу. Я охнула. Мой шатер стоял в самом центре, со всех сторон окруженный стражей, но это никак не успокаивало.

Вдруг послышался скрежет, противный, настойчивый, идущий вроде бы со стороны входа. Резкий, шумный, быстро перерастающий в топот. Запахло горьким дымом. Я пожалела, что перед сном потушила все свечи. В темноте каждый звук казался еще страшнее.

Покрывало, занавешивающее проход, неожиданно дернулось.

У меня мгновенно пересохло во рту. Что ни говорите, но, когда ночью в твою обитель врывается посторонний, это здорово нервирует.

Ткань еще раз шевельнулась и медленно отошла в сторону. Черный силуэт стал виден на фоне костра. Я осторожно пошарила рукой в темноте. Где-то там, рядом с подушкой, лежал нож для фруктов. Невелико оружие, но, как всякая девушка, я могла надеяться лишь на него.

Голоса охранников раздавались совсем рядом, но никто не приходил на помощь. Что происходит? Почему они ничего не предпринимают? Неужели измена?

Темный силуэт сделал шаг, остановился и… чихнул.

— Фу, ну и духота у тебя, — раздался недовольный голос Настиши. — Давай хоть свечи зажжем.

— Настиша?

— Нет, герцог Измирский в твоей опочивальне! Конечно, Настиша, — пробурчала она. — Эти кочевники совсем с ума посходили, приблизились почти вплотную. Хорошо, что Бастиан вовремя их углядел, иначе бы обокрали, честное слово. А ты чего не спишь?

— Выл кто-то или мне показалось? — Я недоуменно хлопнула ресницами.

— А, это шакалы, — спокойно пояснила подруга. — Кочевники их на цепях держат. И если бы ты заранее прочла записи своего прапрадеда, то знала об этом.

— Но я читала много чего другого, и никто не упоминал о шакалах.

— Видимо, не посчитали нужным.

Я вздохнула. И правда, такая мелочь, зачем акцентировать внимание на домашних зверушках? Ерунда.

— Испугалась? — Настиша села рядом.

— Немного.

— Вижу, как немного. — Она покосилась на фруктовый нож и улыбнулась. — Признаться, я тоже свой прихватила. — И продемонстрировала походный ножичек с яркой фиолетовой рукоятью.

— А ты зачем из шатра вообще вышла? — спросила я, успокаиваясь. Слава Вайду, опасность оказалась надуманной.

— Не сидеть же на месте, — пожала плечами подруга. — Вдруг и впрямь какая беда, а я там, как куропатка на блюде распластанная, кушай — не хочу. Уж лучше на улице.

— А я даже не сразу поняла, что случилось, — указала я на соседнюю подушку. — Ложись, не пойдешь же обратно.

— Это почему? Пойду!

— Не пойдешь, спорим? — Я хихикнула. — Ты забыла одеться.

Настиша опустила глаза и посмотрела на свое одеяние. Закусила губу, вздохнула и неожиданно громко расхохоталась. Вид у нее и вправду оказался не слишком пригодным для прогулок: волосы растрепались, нательная рубашка сбилась в одну сторону, оголив белое плечо, панталоны развязались и держались на единственной, чудом зацепившейся тесемке, на ногах красовались разные по цвету чулки и почему-то одна туфля. Но зато в руках гордо блестел фруктовый нож, а за поясом сиротливо скрипел веер.

— Веер-то тебе зачем, воительница? — спросила я, посмеиваясь.

— А я почем знаю? — Подруга скинула туфельку и улеглась рядом, отобрав большую часть одеяла. — Думала, что на нас напали, вот и схватила все, что рядом лежало.

— Знаешь… — Я с интересом посмотрела на ее веснушки, которые в сиянии свечей походили на кроваво-золотые капли. — Если кто и испугал кочевников, то это была ты. Этакая армонтская дева в приспущенных панталонах и с развевающимися волосами. Красота!

— А я-то еще удивлялась, чего наши доблестные северяне не столько на скалы пялились, сколько на меня любовались! — Настиша улеглась поудобнее. — А оказывается, я просто воплощение их одинокой мужской мечты. — Она растянула губы в довольной улыбке. — Красавица, почти без одежды, но с огненным темпераментом.

— Вот только нож всю картинку испортил.

— Ничего не испортил, наоборот, помог. Сама посуди, красоток с веером миллион, а вот с веером и ножом — одна такая. До конца жизни теперь не забудут.

Я мысленно согласилась и, зевнув, повернулась на другой бок.

До самого утра нас больше никто не беспокоил.

Дальше мы ехали тихо и спокойно. Кочевники не трогали, шакалы не появлялись, северяне мирно сосуществовали друг с другом. В общем, царила настоящая идиллия.

И все было хорошо и понятно, пока вдруг в стороне от главной тропы не блеснули блики водопада.

Мы соскучились по водоему и мечтали окунуться полностью, не ограничиваясь умыванием. Дорожная пыль противно оседала на коже и в скором времени грозила превратиться в грязную корку, чего нам, как представительницам нежного пола, очень бы не хотелось.

Настиша самой первой увидела воду и, восторженно взвизгнув, бросилась вперед.

— В чем дело? Ты куда? Подожди! — попыталась остановить ее я, но девушку словно что-то влекло к странным мерцающим каплям, льющимся с высокого уступа. — Настиша, стой!