Нужна ли Америке внешняя политика?

Однако главная причина отчужденности для Индии в период холодной войны лежала гораздо глубже. Индия пережила века, сочетая замкнутость своей культуры с чрезвычайным психологическим умением общения с иностранцами. Пассивное сопротивление Мохандаса Ганди британскому правлению отражало чрезвычайные моральные качества махатмы, высоко духовного человека. Это был также самый эффективный способ борьбы с имперской властью, обращающий ценности британского общества в ХХ веке против него самого. Во время холодной войны Индия объявила себя нейтральным моральным арбитром мировых дел, и многие американские интеллектуалы признавали, что Индия в данном случае следовала более высоким моральным стандартам, чем сверхдержавы. Однако главная мотивировка отказа Индии от того, что она характеризовала как силовая политика холодной войны, состояла в том, что у нее отсутствовал национальный интерес в проблемах спора. Ради свободы, к примеру, Берлина Индия не пойдет на риск вражды с Советским Союзом, который находится всего в нескольких сотнях километров и которому она не хотела давать повода присоединиться к Пакистану. Не хотела она также рисковать, вызвав враждебность мусульманского мира, если бы стала на сторону демократического Израиля. Более того, во время самой радикальной антизападной фазы периода пребывания у власти Гамаля Абделя Насера Джавахарлал Неру был верным другом Египта. Во время вьетнамской войны Индия не посчитала тоталитарную природу ханойского режима препятствием для оказания громогласной политической поддержки. Индийские руководители твердо сохраняли связи с радикальными течениями в развивающемся мире. И они правильно посчитали, что у них достаточно друзей в либеральных и интеллектуальных кругах Соединенных Штатов, чтобы удерживать американский гнев в приемлемых границах.

Фактически поведение Индии во время холодной войны не очень-то отличалось от поведения Соединенных Штатов в десятилетия периода становления государства. Как и отцы-основатели, руководители Индии из династии Неру считали, что они лучше всего защитят свою молодую страну, не принимая участия в спорах, не влияющих на ее жизненно важные интересы. И вновь, как и Соединенные Штаты, Индия не применяла свой отказ от силы на регион, который непосредственно воздействовал на интересы ее безопасности. Что бы ни заявляли Соединенные Штаты в XIX веке относительно европейской силовой политики, они не отказались от применения силы против Мексики или в Карибском бассейне. Не колебалась и Индия в отношении применения силы в Сиккиме, Гоа, в Шри-Ланке, Бангладеш и Непале. Индия также на протяжении по крайней мере 25 лет работала над программой ядерных вооружений, завершившейся испытаниями оружия в 1998 году.

Когда президент Клинтон посетил Индию с визитом в 1999 году, он с некоторой высокопарностью говорил о связях, вытекающих из общих демократических условий, даже читая нотации своим хозяевам относительно тщетности их работы над программой ядерных вооружений. Ни одно из предложений не могло составить основу новых взаимоотношений. Индия не собиралась ни проводить вильсоновскую политику, ни отказаться от программы создания ядерного оружия.

Лучше всего понять индийскую внешнюю политику можно по аналогии с той, которая проводилась тогда, когда страной управляла Великобритания. И эта политика была фактически сформулирована в Калькутте (первом местоположении правительства), а затем, после 1934 года, велась из Дели. Она основывала индийскую безопасность на превосходстве военно-морских сил в Индийском океане, на дружественных или, по меньшей мере, не угрожающих режимах в районе от Сингапура до Адена и на невраждебном режиме на Хайберском проходе на перевале в Гималаях. На севере Англия настаивала на соблюдении линии Макмагона, проведенной на некотором расстоянии от исторических границ между Китаем и Индостаном. Императорский Китай никогда не признавал эту демаркацию, но был слишком слаб, чтобы ее оспаривать. Коммунистический Китай восстановил традиционную границу и воевал с этой целью в 1962 году. В настоящее время эта проблема не разрешена.

В том, что касается «дуги» между Сингапуром и Аденом, то американские и индийские интересы идут вполне параллельно. Ни та, ни другая страна не хочет видеть доминирования фундаменталистского ислама в этом регионе, хотя побудительные причины такого их подхода и отличаются. Исходя из своей внутренней политики, Индия больше озабочена афганским фундаментализмом, чем иранским, и гораздо сильнее обеспокоена саудовской финансовой поддержкой мусульманского фундаментализма, чем непримиримостью Саддама. Индия, по крайней мере из тактических соображений, позиционирует себя в качестве возможного посредника между Соединенными Штатами и радикалами Персидского залива. В этом могут быть свои прелести, пока существует четкое понимание пределов допустимого.