Нужна женщина - настоящая

Его язык как боец, берет в плен мой и требует ответа, мучает, терзает, пытает, сладко посасывает, пока губы страстно смыкаются и размыкаются, производя влажные, причмокивающие звуки.

Поцелуй грубый, даже болезненный, но еще ни разу за всю жизнь, я не чувствовала такой щемящей в груди нежности.

Если эта своеобразный пряник, я очень рада снова подождать кнута, потому ничего слаще я не пробовала.

Он отпускает меня резко и я, чувствую пустоту во рту и на душе.

Мои руки так и остались безвольно висеть по швам, хотя мне и хочется прикоснуться к его шелковистым волосам и твердой линии подбородка.

Но приказа не было, а значит и я должна не двигаться. А я и не хочу, просто наслаждаюсь тем, с каким желанием этот властный мужчина смотрит, как раздевает меня взглядом, рвет на части душу, проникая, куда-то в подкорку сознания и даже находит дорогу в сердце.

— Завтра 12.30, — хрипит он вердикт и вдруг выходит из лифта.

Я даже не заметила, как мы приехали. Какие-то жалкие несколько секунд, но для меня они превратились в долгий момент, как будто все происходило в рапиде.

Глубоко вздыхаю, провожу рукой по волосам, проверяя все ли нормально и выхожу в светлый холл. Немного еще постояв, прихожу в себя и сразу направляюсь вниз, в столовую, хотя откровенно говоря, на сегодня я уже наелась.

Иду домой с улыбкой, слушаю щебет Вовки, наслаждаюсь теплыми лучами солнца.

И… все это теряется за комком грязи прилетевшем мне в лицо, когда открываю дверь квартиры.

— Ты чего там по всем ебарям прошлась? Я вообще-то жрать хочу!

Глава 10. Олеся

— Вообще-то, в холодильнике есть гуляш с картошкой, — напоминаю, раздевая Вову, улыбаюсь ему спрашиваю, чем хочет заняться.

— Вообще-то, — мерзко передразнивает он меня, я хочу что-то другое. Надоела твоя картошка.

Я на это молчу и веду сына умываться.

Если начать вступать с Димой в перепалки, то это закончится очередными слезами и опухшим лицом. А я хочу завтра выглядеть на все сто. Завтра меня ждем Прохор и его большой член.

— Ты по кредиту заплатила? — спрашивает, стоя над душой. — Ты же плохо его умыла. Что у него за пятно над губой?

— Прыщик, — снова сдерживаюсь, улыбаюсь Вове, спускаю его со ступеньки и иду на кухню.

— Ты глухая что ли?

— Нет, — мысли стремительным потоком носятся в голове. Что придумать? Ответить честно и сказать, что все долги закрыты? И что я ему изменила? Соврать? Развод? Но квартира на нем, а куда мне? С сыном? В Ярославль. А там трешка, которую засрала сестра. И когда я говорю засрала, я не имею в виду пыль. Я имею в виду двух котов, за которыми она вообще не убирает. Думаю, не надо объяснять, какой там стоит чарующий смрад.

Да, секс конечно хорошо, но он не дает той уверенности в будущем. Придется поработать и что-то накопить. Хоть что–то, чтобы уходить не в никуда.

Задумалась настолько, что не успела увернуться от очередного удара по шее.

— Ты совсем больная? Я с тобой разговариваю или с кем?

— Да, заплатила я. - Тру уже прилично болевшее место. Муж всегда считал, что его тычки легенькие, любя. -- Заплатила! Иди с Вовой поиграй, пока я готовлю.

— Хочу пельменей.

— Дома нет пельменей.

— Так сходи и купи, раз сама сделать не можешь.

Хочется разбить фейс об столешницу, или зарычать от досады. Но почему, почему мужики становятся такими. Где тот ироничный парень, который сводил меня с ума своими шутками, рассказывал об истории великой отечественной войны и подарил мне на окончание учебы пять десятков роз? Правда, это был единственный букет. Но даже на него я повелась.

Повелась на спортивную фигуру, которая сейчас стала худощавой. Ведь гораздо интереснее смотреть на то, как тренируются другие в ютубе, поливать их грязью, чем поднять задницу и позаниматься самому?

Но все это ерунда.

Самое главное, что теперь у меня есть цель. Всего несколько месяцев откладывать деньги, которые, по сути должны были ложиться на счет банка и я свободна. Никто больше не ткнет меня носом за бардак в его шкафу, за потеряю его зарядного устройства, за разбросанные игрушки. Никто больше не разбудит меня среди ночи, чтобы я ему передернула, потому сам он не может. Он, видите ли, устал.

Широко улыбаюсь своим мыслям и поворачиваюсь к нему.

— Ты чего десна сушишь? — хмурится Дима.

Даже странно, что когда-то все эти словечки казались мне забавными. Как быстро его ирония превратилась в туалетный юмор, в котором самое смешное это шутка про заначку в заднице.

— Ничего. Пойду до магазина куплю тебе пельменей. Что-то еще нужно? — спрашиваю, и сажаю сына за его любимых "фиксиков". Дима все равно с ним играть не будет.

— Сок, только не то дерьмо, что ты в прошлый раз покупала.

— Гранатовый?

— Да, — бурчит он и усаживается рядом с сыном на диван, но как только Вова лезет к нему на колени, встает и уходит в спальню смотреть свой телефон.

— За Вовой присмотри, — прошу и слышу:

— Что ему будет. Он же в телеке зомбует.

Закатываю глаза, обещаю Вове купить его любимые мармеладки в виде червячков и выхожу из дома.

На улице внезапно начал накрапывать дождь. Пришла беда, когда не ждали, а я в блузке и без зонта.