Нужная вещь

Это был первый дом, который построили Рене и Скотт, первый дом, действительно принадлежащий им. Все в порядке - они перевернули очередную страницу своей жизни. События теперь развивались очень быстро. Внезапно выяснилось, что им собираются подарить полностью меблированный дом. Лучший из домов,, который можно было купить в 1962 году по оптовой цене - за шестьдесят тысяч долларов. Через месяц после полета Джона Гленна Фрэнк Шарп из Хьюстона сделал Лео де Орси, как советнику парней по деловым вопросам, следующее предложение. Чтобы показать свою гордость астронавтами и новым Центром пилотируемых космических полетов, строители, подрядчики, торговцы мебелью и прочие, кто занимается строительством пригородных домов, подарят каждому из семерых храбрых парней по дому из тех, что были построены в 1962 году для парада домов в Шарпстауне. Шарпстаун был пригородным жилым районом, импресарио которого являлся сам Фрэнк Шарп. Парад домов представлял собою ряд типовых домов, которые поставщики, решившие открыть дело в Шарпстауне, могли использовать для рекламы своей продукции. Шарп собирался выделить землю - участок стоимостью десять тысяч долларов - для каждого из астронавтов; подрядчики подарят дома, а мебельные и универсальные магазины полностью их обставят. Семеро парней со своими семьями будут жить на Рябиновой аллее, между Ричмонд-роуд и Беллейр-бульваром, в домах за шестьдесят тысяч долларов. Так как в тот момент Шарпстаун представлял собой лишь тысячи акров продуваемых насквозь пустырей, Аллея астронавтов стала бы неплохим началом для заполнения пустых пространств. Шарп был техасцем до мозга костей. Он всего в жизни добился сам и превратился к тому времени во влиятельного горожанина, близкого к мэру, сенатору Альберту Томасу, губернатору Джону Коннелли и вице-президенту Линдону Джонсону. Он постоянно вручал призы на ежегодных соревнованиях по гольфу и других подобных мероприятиях. Он действительно был серьезным человеком, по крайней мере по меркам Хьюстона, так что де Орси переговорил с парнями, и они сочли сделку неплохой. Она не имела никакого отношения к космической программе и ни к чему их не обязывала. Это была очередная необременительная привилегия, простая и естественная. Никто из астронавтов на самом деле не собирался жить в Шарпстауне, расположенном слишком далеко от НАСА. Поэтому они решили принять подарок, пожать всем руки, а потом… продать дома. Джон Гленн не имел ничего против такого рода привилегий, как и все остальные. Это были обычные дополнительные доходы военного офицера. А Джон служил в морской пехоте уже почти двадцать лет и прошел через слишком много унизительных финансовых затруднений, чтобы задирать нос, когда дело касалось дополнительных доходов и заслуженных привилегий. Поэтому даже Гленн со всем его искренним чувством морали не мог понять причины начавшегося фурора. Гилрут, Уэбб и прочее начальство из НАСА устроили настоящее короткое замыкание по поводу домов астронавтов. И это было только начало. Вскоре под вопросом оказался договор с журналом «Лайф». Говорили, что сам президент решил положить конец всякой коммерческой эксплуатации статуса астронавта. Пресса с самого начала обижалась на «Лайф», доказывая, что подобные сделки бросают тень на патриотическое дело астронавтов. А Шарпстаун лишний раз свидетельствовал, куда может завести такая эксплуатация…

Шарпстаун одно дело… но угроза договору с «Лайфом» - совсем другое, и очень серьезное! Это было немыслимо. Семеро пилотов, окунувшиеся в военную традицию почетных привилегий, начали смотреть на сделку с «Лайфом» как на военную пенсию, которую получали после двадцати лет службы. Это было непреложное условие службы. Часть военной лямки. Пункт устава. Все пробелы в аргументации тут же вулканизировались жаром эмоций. Не было времени просто сидеть и ждать, когда на доске объявлений вывесят приказы. До полета Скотта оставалось всего три недели, тренировки были в самом разгаре, но большинство остальных астронавтов 3 мая отправились на ранчо Линдона Джонсона в Техасе, чтобы попытаться исправить ситуацию. Уэбб тоже был там. Они устроили что-то вроде тайного совещания. Джонсон дал им несколько отеческих советов по поводу частной жизни и ответственности перед обществом; при этом он размахивал своими огромными руками, словно катал воображаемые снежные шары. Ему все это доставляет такую же боль, как и им, и все в таком духе. Самым неприятным было то, что и Джонсон, и Уэбб ничуть бы не расстроились, если бы договор с «Лайфом» расторгли немедленно. Они оба не могли забыть инцидент в доме Гленнов в январе. Вот если бы речь шла не о Гленне…