Нужные вещи

— Однако когда ты снимаешь ацку, ты сразу же возвращаешься к прежнему болезненному состоянию, причем именно сразу, а не постепенно. И потом, когда ты ее надеваешь, тебе нужно опять дожидаться, пока не наступит существенное улучшение.

Полли рассмеялась. Она понимала, что это невежливо, но ничего не могла с собой поделать. Однако Лиланд Гонт не обиделся. Наоборот. Он сам рассмеялся.

— Я понимаю, как это звучит, — сказал он, — но я хочу лишь помочь. Вы мне верите?

— Верю, — сказала она, — и очень вам благодарна.

Но пока он провожал ее до выхода, она все-таки призадумалась. Как-то все это странно. Это непонятное состояние, близкое к трансу, в котором она пребывала, когда он повесил цепочку с ацкой ей на шею. Отвращение при одной только мысли о том, что он может к ней прикоснуться. Все это как-то не вяжется с ощущением искреннего дружелюбия, уважения и сострадания, которым он так и лучится.

Может быть, он и вправду ее загипнотизировал? Дурацкая мысль… но действительно ли дурацкая? Полли попыталась вспомнить, что именно она чувствовала, когда они обсуждали ацку, — и не смогла. Если он что-то такое и сделал, то скорее всего это вышло случайно, причем не без ее помощи. Наверное, она приняла слишком много перкордана, и от этого ей было сонно. Именно этот снотворный эффект больше всего раздражал ее в обезболивающих таблетках. Ходишь, словно дурная… Нет, если по правде, то больше всего ее раздражало, что они перестали действовать так, как должны были действовать.

— Я бы довез вас до дому, если бы водил машину, — сказал мистер Гонт. — Но я так и не научился этой премудрости.

— Ничего-ничего, — ответила Полли. — Я вам и так очень признательна.

— Давайте вы меня поблагодарите потом, если эта штука поможет, — возразил он. — Удачного вам дня.

Снова раздались сирены. Где-то в восточной части города, ближе к Элм, Уиллоу, Понд и Форд-стрит. Полли повернулась в ту сторону. Что-то в этих сиренах, и особенно в такой тихий день, навевало смутную тревогу и будило плохие предчувствия — не что-то конкретное, а так, просто предчувствия чего-то нехорошего. Вой сирен стал затихать, раскручиваясь в прозрачном осеннем воздухе, словно невидимая пружина.

Она обернулась, чтобы поделиться своими мыслями с мистером Гонтом, но дверь магазина уже закрылась. Табличка:

ЗАКРЫТО

легонько раскачивалась взад-вперед между опущенными занавесками и стеклом. Он так тихо закрыл дверь, что она даже и не заметила.

Полли медленно побрела домой. Она не успела дойти до конца Главной улицы, и тут мимо промчалась еще одна полицейская машина, теперь уже из полиции штата.

19

— Дэнфорд?

Миртл Китон вошла в дом. Она зажала котелок для фондю под левым локтем, чтобы было удобнее вытащить ключ, забытый Дэнфордом в замке.

— Дэнфорд, я дома!

Ответа не было, и телевизор был выключен. Странно, Дэнфорд ведь собирался смотреть футбол, поэтому так и спешил домой. Миртл подумала, что он мог пойти посмотреть игру у кого-нибудь в гостях, у Гарсонов, например, но ворота гаража были закрыты, то есть машина стояла внутри. А Дэнфорд никогда не ходил пешком туда, куда можно поехать на машине. Особенно тут, на Касл-Вью с ее крутыми подъемами.

— Дэнфорд, ты дома?

Ни ответа, ни привета. В столовой один стул перевернут. Нахмурившись, Миртл поставила фондю на стол и подняла стул. В сердце звякнули первые нотки тревоги. Она подошла к двери кабинета, которая оказалась закрыта. Миртл приложила ухо к двери и прислушалась. Это скрипит его стул или ей показалось?

— Дэнфорд? Ты тут?

Нет ответа, но она вроде бы услышала тихое покашливание. Легкое беспокойство переросло в тревогу. Дэнфорд в последнее время был сильно загружен — он был единственным членом управы, который работал по-настоящему, — и он весил явно больше нормы. А вдруг у него сердечный приступ? Что, если он лежит на полу, совершенно беспомощный? Что, если звуки, которые она слышала, — это вовсе не кашель, а судорожное дыхание Дэнфорда… вдруг ему не хватает воздуха?!

Чудное утро и день, которые они провели вместе, вполне могли кончиться вот таким ужасом. Это было даже закономерно: сначала восхитительное вознесение к высотам блаженства, потом — кошмарное падение. Она коснулась дверной ручки и… отдернула руку и нервно провела ладонью по подбородку. Получив пару раз взбучку, она уяснила, что никто не должен входить в кабинет Дэнфорда без стука… и никто никогда-никогда-никогда не войдет в его святую святых без приглашения.

Да, но если у него приступ… или… или…

Она вспомнила перевернутый стул в гостиной, и новая порция тревоги переполнила ее сердце.

А вдруг он пришел домой, а тут был грабитель? Что, если этот грабитель врезал Дэнфорду по голове, вырубил его и затащил в кабинет?

Она постучала в дверь.

— Дэнфорд? У тебя все в порядке?

Молчание. Ни звука. Только тиканье старых напольных часов в гостиной и… да, точно: скрип кресла в кабинете Дэнфорда.