Нужные вещи

Наша РОСКОШНАЯ НОЧЬ

ТАК НЕПРИЛИЧНО

ТАК ЗАВЕЛО

ТАКОЙ СИЛЬНЫЙ

О твоем БОЛЬШОМ МОЛОДЦЕ.

Но больше всего ее бесила фраза:

…а эту фотку ты сохрани «в Мое воспоминание»…

богохульное извращение таинства святого причастия.

Непрошеные непристойные видения возникали у нее в голове. Лестер присосался к груди Джуди Либби, а она говорит: «Бери и пей, в Мое воспоминание». Лестер стоит на коленях между расставленных ног Джуди Либби, а она говорит: «Бери и ешь, в Мое воспоминание».

Салли скомкала листок персиковой бумаги и швырнула его на пол. Она резко выпрямилась в кресле; ее дыхание стало сбивчивым и тяжелым, волосы свисали путаными потными прядями (все время, пока она читала записку, ее рука машинально поправляла волосы). Потом она нагнулась, подобрала листок, выровняла его и запихнула обратно в конверт вместе с фотографией. У нее так сильно тряслись руки, что это ей удалось только с третьей попытки, и в итоге конверт был разорван чуть ли не до половины.

— Дешевка! — снова выкрикнула она и разрыдалась жгучими, горячими слезами; они жгли глаза, как кислота. — Сука! А ты! Ты! Лживый ублюдок!

Салли вогнала ключ в замок зажигания. «Мустанг» зарокотал почти с такой же бешеной злостью, какую чувствовала она. Включив передачу, она вылетела с парковки в клубах голубого дыма и диком визге горящей резины.

Билли Маршан, тренировавший разгон на своем скейтборде, удивленно взглянул ей вслед.

4

Уже через пятнадцать минут она была дома и рылась в бельевом шкафу у себя в спальне. Она искала щепку и никак не могла найти. Ее злость на Джуди и на своего лживого женишка поблекла в сравнении с ошеломляющим ужасом — что, если щепка и в самом деле пропала?! Что, если ее и вправду украли?!

Салли захватила с собой из машины порванный конверт и только сейчас поняла, что до сих пор держит его в руке. Это осложняло поиски. Она отшвырнула его в сторону и вытащила из ящика все белье двумя большими охапками и свалила их на пол. Как раз тогда, когда она уже готова была закричать от панического ужаса, ярости и разочарования, щепка нашлась. Просто Салли так сильно дернула ящик, когда открывала, что щепка соскользнула в задний левый угол.

Салли взяла ее в руку и тут же почувствовала, как ее наполняют мир и спокойствие. Свободной рукой она схватила конверт и вытянула перед собой обе руки: добро и зло, святое и проклятое, альфу и омегу. Потом она запихнула разорванный конверт в ящик и накидала сверху кучу нижнего белья.

Салли села, скрестила ноги и склонилась над щепкой. Она закрыла глаза, ожидая, когда пол начнет медленно покачиваться у нее под ногами, когда в ее душу снизойдет мир и покой, когда она услышит голоса животных, бедных глупых животных, спасенных в час ужаса милостью Господней.

Но вместо этого она услышала голос человека, который продал ей эту щепку. Тебе надо серьезно с этим разобраться, сказал мистер Гонт из глубины реликвии. Надо разобраться с этим… грязным делом раз и навсегда.

— Да, — сказала Салли Рэтклифф. — Да, я знаю.

Она провела весь остаток дня, сидя в своей душной девичьей спальне, думая и грезя в темном кругу, очерченном вокруг нее окаменелым деревом, — и эта странная чернота была похожа на капюшон разъяренной кобры.

5

— Посмотри на короля, он во всем зеленом… айко-айко как-то раз… он не мужик, он машина любви…

Пока Салли Рэтклифф медитировала в своей черноте, Полли Чалмерс сидела в лучах яркого света у окна, чуть приоткрытого по случаю не по сезону жаркого октябрьского вечера. Она вертела швейную машинку и распевала «Айко-Айко» своим чистым, приятным альтом.

Розали Дрейк подошла к ней и сказала:

— Я знаю одного человека, которому сегодня значительно лучше. Намного лучше, судя по радостным напевам.

Полли улыбнулась Розали странной улыбкой.

— И да, и нет, — сказала она.

— Это значит, что тебе лучше, так что тебе даже слегка неудобно.

Полли пару секунд обдумывала эту фразу, а потом кивнула. Это было не совсем то, но близко. Две женщины, умершие вчера, сегодня опять были вместе, в похоронном бюро Сэмюэлса. Их будут отпевать в разных церквях, но завтра днем Нетти и Вильма снова станут соседками… уже на городском кладбище. Полли чувствовала себя частично ответственной за их смерть; в конце концов, если бы не она, Нетти не вернулась бы в Касл-Рок. Это она писала все необходимые письма, посещала все нужные слушания и даже нашла Нетти Кобб жилье. А почему? Самое странное, что сейчас Полли уже и не помнила, почему она бросилась помогать Нетти; она помнила только, что тогда это казалось ей актом христианского милосердия и данью старой семейной дружбе.