Нужный образ

Вот это была ночь! репортеры, телефонные звонки, бригады с телевидения, разбросавшие по полу кабели… Джоунс спрашивал из Вашингтона, когда упомянут его комитет — Джош напомнил ему, что по договоренности Келли сообщит о слушаниях в комитете на обеде Ассоциации начальников полиции, и, Бога ради, держите свое заявление наготове, чтобы мы могли сразу передать его прессе! — все это успокоило старую перечницу. И, наконец, мне позвонил Макс Дрегна. Разве мне не хотелось бы выпить с ним у него дома? Когда? Завтра.

— Держу пари, меня он не приглашает, — с усмешкой сказал Джош.

— Он говорит, ты уж слишком напорист, Джош, — ответил я. — Ну и, кроме того, ты не любишь дагерротипы.

— Да я бы лично возглавил движение за канонизацию Мэтью Брейди[31], если бы это могло нам помочь, — заявил он. — Он хоть намекнул?…

— Макс ничего не сказал, — произнес я. — Он скажет либо «да», либо «нет». Может, нам удастся его заполучить, может, нет.

— Как ты думаешь, захотят либералы поддержать Келли?

— Кто знает? Но Макс скажет нам, ясно и без хитростей. В Максе есть то, чего нет у большинства политиков — он честен.

— Здорово было бы заполучить Макса в наш лагерь. На прошлых выборах он обеспечил Джентайлу солидную поддержку либералов.

— Что бы он ни решил, мы скоро все узнаем.

* * *

И вот впервые мы остались на ночь в Вексфорде. Мало кто из нас спал. В четыре утра мы все еще были в библиотеке, а Джош сидел на телефоне, тратя огромные деньги на междугородные телефонные звонки, чтобы поговорить с друзьями в информационных агентствах по всей стране и по всему миру и убедить их, что эта история в Америке будет чудесным чтивом для их читателей. Италия с сожалением отклонила это предложение. Париж попросил Джоша прислать короткое телеграфное сообщение, но в Лондоне заглотнули крючок Джоша о том, что вскоре в США будет свое дело Профьюмо^{100}.

Агрессивность Джоша, нескончаемая энергия и фонтан идей во время кампании были хорошо известны нам с Лютером, но для Люка это была новость. Он впитывал все, я мог видеть, как его память, словно губка, абсорбирует каждую идею, каждое движение, каждый предлог, каждый бросок и тщательно сортирует их для будущего использования. Через пять лет, предсказывал я Лютеру, Люк будет одним из лучших менеджеров политических кампаний в стране.

— И самым безжалостным, — заявил Лютер.

* * *

На следующий день я вернулся в город и после неторопливого обеда у Салливана, медленно пошел до Сентрал-Парк-Вест, где всегда, насколько я помню, жил Макс. Он с готовностью признал, что его заставляет здесь оставаться лишь голое самодовольство.

— Что может сказать старик, который накануне Рождества встретил в лифте Лорен Баколл^{101} и поцеловал ее? — произнес он. — Однажды, когда я встретил в лифте Дугласа Фейрбанкса^{102}, он стоял на руках. Этого не увидишь на Ист-Энд Авеню.

Он встретил меня одетым, как обычно, в пижаму и в старый синий халат, в поношенных кожаных шлепанцах и с дымящей сигарой во рту. На столе лежали три красивых дагерротипа в кожаной окантовке.

— Самые последние, — сообщил он. — Я раздобыл их на прошлой неделе в маленьком магазинчике старьевщика. Один из солдат Конфедератов — просто мальчишка с ружьем.

Он кивнул на выдвижной бар, но я покачал головой,

— Когда мы были молоды, и наша печень была железной, мы не могли себе позволить пить виски, — сказал он. — А теперь у нас так много виски, но печень требует сельтерской. Присаживайся, дружище.

Я опустился на мягкую софу, а он сел в кресло.

— Всю прошедшую ночь и весь сегодняшний день я только и слышу о вашем парне.

— И что вы думаете, Макс?

Он пожал плечами.

— Заявление это одно. Но есть у вас что-нибудь стоящее? — Он вытянул руку: — Без имен, пожалуйста.

— Это значительное дело, Макс. Будут проведены слушания в Конгрессе. Мы хотим, чтобы он работал в комитете.

— В каком?

— В подкомитете Джоунса по проблемам городов и коррупции.

Он откинул голову назад и взвыл, как будто его скрутила боль.

— Джоунс! Этот идиот! Со своими фальшивыми слушаниями о пистолетах, которые могли купить по почте и с рассказами, почему детишки принимают наркотики!

Он стукнул кулаком по руке.

— И никогда никто не скажет, что, может быть, вонючие трущобы, грязная работа и преступные боссы — это и есть ответ. Так нет! Они показывают карты с заштрихованными зонами, а Джоунс красуется, как Соломон^{103}, и говорит, что знает ответ!

— Макс, я знаю, что он болван, — произнес я, — но нам срочно был нужен комитет с вакансией.

Он подошел к бару и налил себе выпить:

— Скажи мне, слушания будет вести ваш парень?

— Его учит Джош. У нас достаточно материала, чтобы получать каждый день огромные заголовки.

— Да кому это нужно? — спросил он, усаживаясь. — Как насчет телевидения?

— Сенатор гарантирует ежедневное освещение, причем по всей стране.

— А если свидетели поднимут шум?

— Мы поступим с ними как люди Костелло. Уберем свидетелей со своего пути. Показания могут быть важными.

— В самом деле?

— Очень важными.

— Он произвел на меня впечатление той ночью в Лоуренсе. Я рассказал об этом кое-кому, и им понравилась эта история.