Нужный образ

Когда мы вошли в гостиную, из спальни вышел, протягивая руку, улыбавшийся Джентайл. Он выглядел старше, и я подумал, что впечатляющая атмосфера уверенности, которую он создал в тот день в Сити-Холле, была не столь уж и сильна. Но все же он производил впечатление. Я подумал про себя, что если бы Голливуду понадобился человек на роль государственного секретаря, они могли бы предложить роль этому красивому человеку в великолепном вечернем костюме с седыми вьющимися волосами, который выглядел так сдержанно и представительно.

— Я знаю, что нам предстоит вместе позировать для фотографии, конгрессмен, — произнес он. Потом он повернулся к молодому человеку. — Фотографы вызваны, Харольд?

— Они идут сюда.

— Это Харольд Нокс, один из моих советников, — с улыбкой представил его Джентайл. — Он считает, что я не должен фотографироваться с вами.

— А это один из моих советников, Финн Маккул. Он считает, что я не должен фотографироваться с вами, — ответил Келли.

— Может, мы забудем на сегодня политику? — предложил Джентайл.

Зазвенел звонок, и комнату заполнили фотографы. Как, без сомнения, поступали все фотографы со времен Дагера^{123}, они критиковали освещение, бесцеремонно отдавали распоряжения Келли и Джентайлу встать то так, то эдак, сделали фантастическое количество снимков, которое они никогда не используют, приняли выпивку, а уйдя, оставили бесчисленные следы своего короткого визита: сигареты, использованные лампы-вспышки, сдвинутую мебель.

— Харольд, вы не сообщите епископу, что фотографии сделаны? — попросил Джентайл, своего помощника. Тот кивнул и, бросив на нас горький взгляд, вышел.

— В нашем распоряжении примерно полчаса, — заметил Джентайл. — Хотите что-нибудь выпить?

Келли взял шотландское виски с водой, я хлебнул водку с водой и льдом, а Джентайл виски со льдом.

— Полагаю, мы увидим всех, — сказал Джентайл. — Вы догадывались, что я разделю с вами трибуну?

— Нет. Честно говоря, я думал, это будет кто-нибудь из Вашингтона.

— Подождите, вот будет шум, когда мы войдем, — со смехом заметил Джентайл. — Уж поверьте, епископ умеет устраивать интересные вечера.

— Это мой первый обед здесь, — сказал Келли, — но я слышал об этом.

— А у меня второй, — сообщил Джентайл. — Первый был почти восемь лет назад, когда я впервые баллотировался в мэры. Я рад, что оставил Сити-Холл, хотя избирательная компания не шутка.

Он поднял бокал и поверх его края стал изучать Келли.

— Вы намерены баллотироваться, конгрессмен?

— Мне всегда говорили, что в политике является плохим тоном говорить о чем-либо иначе, чем на пресс-конференции, или перед аудиторией не менее десяти тысяч человек, — с улыбкой ответил Келли.

— Я вижу, у вас прекрасные советники, — со смехом произнес Джентайл. Потом сказал почти небрежно: — Между прочим, комитет делает хорошую работу…

Я задержал дыхание и бросил на Келли предостерегающий взгляд: «Держитесь подальше от мелей».

— Мне жаль, что все это ударило так близко к вам, — сказал Келли. — Вы спрашивали Сондерса об этих обвинениях?

Я мог только закрыть глаза и надеяться на лучшее.

— В тот день, когда ваш свидетель… толстый, маленький человечек…

— Бенни Джелло?

— Да, он. Когда он заявил, что проводил эти дела с Чаком, я позвонил Чаку. Он божился — потом он делал это много раз — что не знал Джелло, никогда с ним не встречался, а Ремингтона знал лишь как юриста, у которого были проблемы с алкоголем.

Его голос стал сдавленным, было очевидно, что напряжение внутри него растет. Когда он поднял бокал, его рука слегка дрожала.

— Вы давно знаете Сондерса?

— Мы жили в одной комнате в школе Фэррингтон, потом в Иельском университете. Вместе пошли в армию, вместе отправились за океан, оба служили на азиатском театре военных действий. Через год после того, как я стал работать в госдепе, он приехал в Вашингтон и работал со мной в китайском отделе. Мы несколько лет жили в одной квартире, пока, как вы знаете, я не женился на его сестре. Не думаю, что есть человек более близкий мне, чем Чак Сондерс.

И он пожал плечами.

— Что я могу сказать? Я вручил бы ему свою жизнь, не задавая никаких вопросов. Даже сегодня.

«Кого ты обманываешь?» — мысленно говорил я, крепко сжимая зубы, чтобы удержать вопрос. «Как насчет Нины, Сюзи и Чинга? И как быть с визитом к министру юстиции с просьбой снизить залог за Чинга?»

— Вы долго были в Вашингтоне, мистер Джентайл? — спросил я.

— Несколько лет. Кажется, вы были там в это же время, в комитете сенатора Шеннона, не так ли?

— Я был в нескольких комитетах: по военному имуществу, безопасности дорог, потребительских товаров, зверствах во Вьетнаме, пекинской пропаганде, ну и в комитете Шеннона. Я работал с сенатором несколько лет. Странно, что мы не встречались…

— Думаю, мы могли бы встретиться, если бы сенатор продолжал свое расследование в госдепартаменте, — произнес Джентайл почти мягко.

— Возможно, — ответил я, и наши глаза встретились.

— Вам там нравилось? — спросил Келли.