Нужным быть кому-то (СИ)

— Сдаюсь!! Ты — красава, бабуль, сделала меня на раз, а я-то и брэйк-данс и всякие другие фигуры знаю, признаю свое поражение — такого и не видывал, научишь?

— Максимушко, в нашей-от молодости плясали так-то все. Ещё и частушки пели между дробями-то, особливо когда две соперницы сходилися. От было весело, а и траву вытаптывали за один вечер. А уж «Семеновну»… — дед зажмурился и тоненьким голоском пропел:

— «Ой, Семёновна, в речке купалася,
большая рыбина в штаны попалася!»

— «Ой Семён, Сёмен, а ты как дуб зелён.
А я Семеновна — трава зеленая!»

— тут же дала ответ баба Таня. — Вот так и было, пели в ответку друг другу и плясали, весело было.

Макс почесал макушку:

— Проиграл всухую, если ещё Семеновну вашу включили, совсем бы опозорился, а и не будь самонадеянным, Макс, особенно со стариками деревенскими — как фокусники, в рукаве, глянь, сколько прячут!! — Он поцеловал бабу Таню. — Сражен навеки Вашими талантами и уменьями! Я — Ваш раб! Чего изволите? — Изволю… вальс-от умешь ли?

— А то! Маэстро, музыку! — шумнул он Ванюшке.

Поначалу комично смотрелся длинный худой Макс и маленькая, едва ему до плеча, бабуля, но станцевали на отлично, баба Таня одобрила:

— Хорошо! Уважил!!

Жгли костер — имениннику жуть как захотелось «печёнок», его поддержали все детишки, ели печёную в углях картошку, дурачились, пели песни, много смеялись…

— Дед, какой у меня день рожденья получился… я обалдеваю!!

Дед обнял его и уткнулся носом в его макушку:

— Славно как, Лёшк, я сам как пацан скакал и веселился!

Уложили детей и ещё посидели возле догорающего костра, лениво перекидываясь словами. Даже Макс угомонился и просто сидел, задумчиво глядя в костер.

Иван подсел к бабе Тане:

— Макаровна! Я вам всем так благодарен за внуков, они за лето совсем другие стали, девчушки осмелели, самостоятельнее намного, а уж мой сокровище сокровищное — тем более. Вот, и подраться успел в классе, и авторитет приобрести у второгодника… — Он, смеясь, рассказал про драку и как реагировала Феля.

Та проворчала:

— Пришибу любого за Лёшку. У меня на всю жизнь врезалась его зарёванная, грязная мордашка, когда цыганка его уцепила. Он мне три в одном: внук, друг и сынок, люблю его всем сердцем, обожаю!! Он в этой форме такой взрослый а уж счастливый… не передать. Я прямо растеклась сегодня от его радости!! Миша какой молодец, Лешка же над этой формой трястись будет!

Вступил Макс:

— А чё! Форма суперская. Я б в его годы и спать в ней ложиться стал, это ж для пацанов… сплошной восторг!!

— А я давно заметил, — задумчиво глядя на угли, сказал Ванюшка, — к нашей мамане всегда положительное притягивается, не только люди, как-то и в огороде-саду все замечательно приживается и растет.

— Энергетика положительная, вот и тянется к ней всё хорошее, — твердо сказала Феля.

— Не перехвалите, — засмеялась баба Таня, — просто так сложилось, что завсегда люди хорошие вокруг были, вон, — она кивнула на Ленина, — его родители — Илья с Марьей, Валина бабушка Нина, — мы с ними как родные были, а и с детьми-внуками так же!

— Дети, внуки, — тут же откликнулся Ленин, хитровато поглядывая на Фелю, — опёнки пошли. Кто завтра со мной?

— И ты молчишь? — Феля аж вскочила, — я все лето мечтаю посмотреть на такое чудо!

— Вот с утречка и посмотришь, в восемь будь готова, пойдем.

— Э-э-э-э, и я!

— Тогда спать! Тебя, Макс, сомневаюсь, что разбужу, но попробую. — Чесслово, встану!

— Игнатьич, а ты?

— Обязательно пойду.

«Утро туманное, утро седое» — напевал утром Козырев. Утро было и впрямь седое, невысокий до колен туман стлался по траве, клочьями зависал в кустах и густел над Малявкой. По отсыревшей за ночь траве пройти в туфлях было очень непросто, он надел сапоги, приготовленные с вечера бабой Таней и выставленные на крыльце под навесом. Пока все просыпались, сходил, посмотрел на свой дом — там уже вовсю шли ремонтные работы. Дом стоял без крыши, а к первому этажу с двух сторон уже были возведены пристрои из кирпича, с одной стороны — для кухни и кладовой, с другой — для пары комнат. За две недели было сделано прилично, и Иван, поговорив с мастером, ответственным за работу, успокоенно пошел собираться по грибы.

На лавочке у Валиного дома уже сидели полностью собранные Лёшка и Палыч.

— Лёш, ты б, может, поспал?

— Не, ты что, дед, я всё лето слышал, как много их на дереве бывает, прям корзину можно сразу набрать.

На крыльце шишкинского дома появились Ванюшка и зевающий, в одних трусах, Макс.

— Ой, блин, как спать охота! Лёх, ты чё, тоже собрался?

Из-за угла выехал Федяка на «Уазике». — Э-э-э, я мухой, без меня не уезжайте!

Ленин начал загружать в машину корзины.

— Не перебор корзин-то? — спросил Иван.

— Не, Игнатьич, ещё и маловато будет!

Жуя на ходу, выскочил Макс:

— Во жизнь, встань пораньше, пожри на ходу!

— Ну и дрых бы до обеда!

— Не, я слово сам себе дал, приобщиться к насамделишной деревенской жизни, да и дедку Васе пообещал «грибов принесть».