Нынче в порфире…

— Вторая комната для гостей у нас зеленая.— Она прошла к шкафу, открыла дверцу.— Ага, вот они,— Она нагнулась, слазила в узкий шкаф, достала коричневые тапки. Выпрямляясь, задела одежные плечики, и они упали на пол. Я поднял их и хотел повесить на место, как вдруг замер. На плечиках крупными буквами стояло: «Отель «Бельведер».

Я с удивлением смотрел на эту надпись, Мэри Лесслер рассмеялась.

— Ради бога, не думайте, что мы крадем вешалки. Ее забыл здесь мой деверь.

— Ваш деверь?

Она кивнула.

— Лео Лесслер. Вы же видели его. Минувшей осенью он жил у нас целую неделю — гостиница была на ремонте.— Она скривила рот.— Заперся тут в комнате. Книгу решил писать.

— Тоже его? — спросил я, показывая на тапки.

— Кажется, да,— ответила она.— Он тут много чего позабывал, когда перебирался обратно в гостиницу.— Она кивнула на узкую дверь в торцевой стене.— Там умывальная, на случай, если вам захочется освежиться.

— Спасибо,— сказал я.

Большие серые глаза весело улыбнулись. А в следующий миг она исчезла.

Я снял мокрые ботинки, сунул ноги в коричневые тапочки. Как на меня сшиты, подытожил я довольно хмуро. У меня был сорок третий. Лишнее подтверждение, что это нормальный размер Лео Лесслера.

Я не спеша вымыл горячей водой руки, старательно причесался. Почистил щеткой костюм и вышел в верхний холл. Мой взгляд упал на встроенный в стену аквариум, обвитый каким-то пышным растением. Я подошел полюбоваться подводным мирком, а он жил за стеклом своей жизнью. Стайка полосатых барбусов сновала у поверхности среди растений, пониже в листьях и стеблях мелькали две неонки. В темном уголке задумчиво шевелила плавниками серебристая скалярия.

Где-то внизу отворилась дверь, послышались шаги. Я обернулся. Со своего места я через лестничные перила мог заглянуть вниз. У старинного сундука стояла маленькая женщина в черном, снимала траурную шляпу. Несколько секунд она рассматривала себя в зеркале, которое висело над сундуком. Чуть повернула голову, показав угловатый профиль, и я узнал Клару Денер.

Она уже хотела отойти от зеркала, но что-то на сундуке привлекло ее внимание. Мгновение спустя в руках у нее было письмо, и она с любопытством принялась его разглядывать.

Затаив дыхание, я наблюдал за нею. Секунду-другую она стояла неподвижно, будто прислушиваясь. Потом быстро огляделась по сторонам — правда, меня не заметила,— торопливо отошла к окну, подержала серый конверт на просвет, повертела так и этак, тщательно осматривая. На удивление проворно она выдернула из пучка шпильку и начала судорожно ковырять острием заклеенный край.

В эту минуту где-то вновь открыли дверь. Кажется, входную. Я прямо обомлел — так быстро отреагировала на это пожилая дама. Вмиг она очутилась у сундука, и когда в дверях передней возник Нильс Лесслер, конверт опять лежал на оловянном блюде.

— Ну как? — безразличным тоном спросила сестра. Она стояла у зеркала, втыкая на место свою шпильку.

— Выписал квитанцию,— отозвался он, не спеша снимая плащ.

— Таксисты не должны ездить без мелких денег,— объявила она.

Легкий шум заставил меня повернуть голову.

— Подошли вам тапочки? — с улыбкой спросила Мэри Лесслер. Она явно появилась из какой-то комнаты, выходящей в верхний холл.

— Более чем,— ответил я.

Она бросила взгляд вниз и, заметив вновь прибывших, негромко сказала:

— Идемте. Пора подкрепиться.

Она первая сошла по лестнице и поздоровалась с мужем и золовкой.

— Понимаешь,— неожиданно бойко начала пожилая дама,— я как раз была в конторе, а тут Нильс, прямо с поезда. Дома у меня беспорядок, вот я и напросилась к вам на обед.

У меня было ощущение, что госпожа Денер изо всех сил старается дать своему визиту благовидное объяснение.

Мэри Лесслер с любезной улыбкой обернулась ко мне и сделала легкий жест рукой.

— А у нас еще один гость,— сказала она и представила меня обоим, коротко пояснив мое появление. Пожилая дама высокомерно смерила меня взглядом, ее брат нерешительно пожал мне руку.

— Мы не виделись раньше? — спросил он.

— Виделись,— быстро ответил я.

Он испытующе глянул на меня. Явно не помнит, когда и где это было, а я считал, что освежать его память вовсе не обязательно.

— Погода не располагает к натурным съемкам,— сказал я, чтобы разрядить обстановку, которая стала вдруг весьма натянутой.

Все молчали. Бледно-голубые глаза Нильса Лесслера блуждали по комнате, госпожа Денер теребила лорнет. Положение спасла Мэри Лесслер.

— Самое настоящее хмурое утро,— заметила она.

Я кивнул и даже хотел сострить, но тут мой взгляд упал на ее мужа. Грузный, коренастый, он стоял у сундука, вскрывая перочинным ножом серый конверт. Внутри был один-единственный лист, в левом верхнем углу которого я успел увидеть большое синее «Б». Он бережно развернул письмо и прочитал его в полном молчании. Острый взгляд Клары Денер жадно прилип к его лицу, молодая хозяйка смотрела на мужа с удивлением, и только.

— Может, пойдем обедать? — сказала она.

Те двое будто и не слышали. Нильс Лесслер медленно спрятал письмо в карман. Между кустистыми бровями прорезались глубокие морщины.

— Что там было? — тихо спросила сестра.

— Ничего,— буркнул он.