Нынче в порфире…

Но в тот вечер Гильберт с отказом не примирился. Деньги нужны были до зарезу, он дошел до отчаяния. Вот и выхватил «средство нажима», отец рассвирепел, и вспыхнула драка. Полетели на пол кресла, диван от сильного толчка ударил по бару и расколотил зеркальную дверцу. Стакан с содовой, из которого пил Винсент, упал на пол и разбился, Гильбертов стакан с коньяком скатился на диван. В конце концов Свен Лесслер сумел обезоружить сына, но в этот миг неожиданно грянул выстрел, и Гильберт рухнул как подкошенный.

Пуля попала в область сердца. Кровь хлынула ручьем. Отец, должно быть, сразу понял, что он мертв, и в первую минуту оцепенел от шока. Потом он мало-помалу осознал, что его жизнь кончена. Позор, бесчестье — а может, и пожизненная тюрьма. Он прошел в спальню, и гостиная опять опустела — тут-то и вбежал Винсент, открывший наконец захлопнувшуюся дверь библиотеки.

Что сделал Винсент, нам известно. Он растерялся и удрал. Мы также с довольно большой уверенностью можем предположить, как прошли последние минуты Свена Лесслера. Он решил покончить с собой. Вероятно, сперва хотел пустить себе пулю в лоб. Можно только гадать, почему он этого не сделал. Многие самоубийцы вешаются, принимают яд или вскрывают вены, хотя под рукой и есть огнестрельное оружие. Ведь выстрел может оказаться несмертельным, только ослепнешь или заработаешь другие непоправимые увечья.

Так или иначе, он выбрал другую смерть. Ему определенно доводилось читать или слышать, что существует безболезненный и надежный способ свести счеты с жизнью. Он очень прост. Нужно лечь в горячую ванну и вскрыть вены на запястьях.

В спальне у Свена Лесслера, в комоде, лежали таблетки мединала. Снотворное наверняка одурманит его и поможет умереть без боли. Он взял трубочку, плеснул в стакан коньяку и высыпал туда таблетки, видимо штук шесть.

Пустую трубочку он положил на стойку бара, ватный тампончик при этом упал на пол. Когда таблетки растворились, он осушил стакан и пошел в ванную, пустил воду, достал бритву — вы ведь помните, она валялась на полу? — положил ее на табурет и разделся.

Когда ванна наполнилась, он забрался в воду. Может, поскользнулся при этом, может, уже начали действовать таблетки — так или иначе, он задел коробку с ароматической солью, стоявшую у стены на краю ванны. Коробка упала в воду, открылась, и соль тут же начала растворяться. Он скорее всего некоторое время лежал, обдумывая свое решение. Но снотворное, спиртное и горячая вода разморили его, парализовали волю. Он и охнуть не успел, как заснул. Голова скользнула под воду — и Свен Лесслер захлебнулся.

Веспер Юнсон посмотрел в окно, сквозь которое в комнату светило солнце.

— Пока все выстраивалось более-менее складно. Смерть обоих Лесслеров получила естественное объяснение. Никаких накладок — кусочки мозаики прекрасно подходили друг к другу. Но теперь передо мной встала огромная трудность — найти логическую мотивировку поведения Лео Лесслера. Около десяти минут десятого он через крышу вошел в квартиру. По всей вероятности, первое, что он увидел прямо с порога гостиной, был мертвый Гильберт, распростертый у камина. Затем он, скорее всего, выглянул в коридор, заметил свет в ванной — возможно, дверь была открыта — и обнаружил в воде мертвого брата.

Должно быть, Лео сразу догадался, что произошло,— в особенности учитывая, что он явно обратил внимание на пустую трубочку из-под мединала на стойке бара. Вероятно, он заметил и бритву. Словом, я задал себе вопрос: отчего, скажите на милость, он не поднял тревогу, сию же минуту? Отчего вместо этого вытащил брата из ванны, одел, уничтожил все следы «купанья» и вывез труп из квартиры? Отчего рискнул попасть под подозрение в убийстве, просто чтобы создать видимость, будто брат утонул возле мыса Блокхусудден, а не дома в ванне? Наверно, причина была очень серьезная.

Поздно ночью я нашел разгадку. Одно обстоятельство особенно привлекало мое внимание. Затертый кровавый след на полу. Зачем Лео таскал тело Гильберта к двери «спального» коридора? Я тщетно ломал себе голову. И вдруг меня осенило. Ведь у этой двери находится выключатель! Да, так и есть. В следующий миг я вспомнил второе загадочное обстоятельство, над которым, кстати говоря, неоднократно размышлял. Стертые отпечатки пальцев на выключателе. Казалось бы, объяснить просто: там остались «пальчики» Лео Лесслера, и он их стер. Но ведь сноб Лео наверняка не снимал своих желтых перчаток. Он вошел прямо с улицы и, даже одевая брата и ликвидируя следы «купанья», определенно их не снимал, иначе отпечатки пальцев давно бы его выдали. А по нашим данным, «пальчики» были стерты в одном-единственном месте — на выключателе.

Предположим, стало быть, что Лео Лесслер «пальчиков» на выключателе не оставлял,— тогда зачем он вытирал выключатель? Может, по той же причине, которая заставила его уничтожить кровавый след от тела Гильберта до двери, то бишь до выключателя? И тут у меня родилась дерзкая мысль.