Ныряющие в темноту

Некоторые из этих людей прибыли по двое и планировали погружаться вместе: Шоу и Кохран, Фелдман и Скибински, Островски и Робертс, Макмэйхон и Юрга. Другие предпочитали нырять в одиночку, многие — из соображений безопасности. ("Напарник не может запаниковать и убить тебя, — думали они, — если его нет".) Большинство знали друг друга по прежним походам к глубоководным местам кораблекрушений или хотя бы понаслышке. Все до этого искали "тайные координаты", но находили лишь баржи и нагромождения камней.

Атлантика была добра к «Искателю» весь вечер. Примерно на восходе солнца система LORAN-C запеленговала судно примерно в полумиле от заданного места. Нэгл отключил автопилот, сбросил обороты спаренных дизелей и повернулся к экрану эхолота. В салоне начали просыпаться ныряльщики, поскольку затихшие двигатели — это своего рода будильник для нетерпеливых охотников.

Нэгл плавно подвел судно ближе к точке с секретными координатами. На электронном дисплее эхолота появился силуэт.

— По этим координатам что-то есть, — сказал Нэгл Чаттертону.

— Да, вижу, — ответил Чаттертон. — Похоже на судно, легшее на борт.

— Боже, Джон, похоже, что и лежит оно глубже, чем двести футов. Пройду над ним пару раз, чтобы лучше рассмотреть.

Нэгл повернул штурвал «Искателя», дал резко лево на борт, разворачивая корму вправо, выводя судно на очередной маневр, потом на третий и на четвертый (как говорят, "стриг лужайку"). Всякий раз он следил, как объект на дне океана обретал и терял форму на экране эхолота. При одном маневре прибор показывал глубину залегания объекта 230 футов, при другом — 260 футов. Бреннан, Юрга и Хилдеманн взобрались по трапу и вошли в рулевую рубку.

— Что там у нас, Билл? — спросил Юрга.

— Это ниже, чем я ожидал, — сообщил им Нэгл. — И что бы это ни было, оно лежит глубоко, а это не очень радует. Думаю, надо будет погружаться на двести тридцать футов.

В 1991 году не было ныряльщиков с опытом погружения на 230 футов. Даже самые храбрые из них, рискнувшие исследовать "Андреа Дориа", почти никогда не погружались к ее самой нижней части, т. е. на 250 футов. Большинство держалось в районе верхней точки кораблекрушения, на глубине примерно 180 футов, а самые лучшие испытывали себя, погружаясь на 230 футов, возможно, раз или два в год. Однако Нэгл продолжал твердить, что объект на эхолоте, по всей видимости, лежит на глубине 230 футов. И что еще хуже, он, похоже, выступает из песка всего на 30 футов.

Чаттертон мог нырнуть на глубину 230 футов, и они с Нэглом составили такой план. Бреннан и Хилдеманн забросят якорь-"кошку". Чаттертон нырнет и осмотрит то, что лежит на дне. Если объект будет стоить того, чтобы к нему нырять, а глубина окажется разумной, он привяжет к нему якорный канат. Если это будет паршивая баржа или груда камней или если глубина действительно окажется 260 футов, он отпустит «кошку», вернется на поверхность и отменит погружение. Нэгл согласился.

К этому времени остальные ныряльщики собрались на палубе, под рулевой рубкой, в ожидании вердикта. Нэгл открыл дверь, вышел и наклонился над поручнем.

— Внимание, девочки, — вот что я обнаружил. Эта штука лежит на глубине 220 или 230 футов, и при том она глубоко зарылась. Это все равно, что нырять к «Дориа», а может, и круче. Джон собирается нырнуть первым и проверить все на месте. Если это поганая мусорная баржа, мы ее не будем трогать и устраивать погружение. Если это что-то стоящее и не лежит на глубине, которая проглотит нас заживо, — мы спускаемся. В любом случае, мы ждем Джона. Никто не погружается, пока Джон не скажет о'кей.

Чаттертон собирал свое снаряжение на юте и облачался, в то время как Нэгл пытался зацепиться за останки якорем-"кошкой". Когда якорь вошел в захват, Нэгл заглушил двигатели судна. «Искатель» и объект на дне океана теперь были связаны между собой. Нэгл спустился на ют, где Чаттертон еще раз проверял свои приборы. Вскоре все, кто был на борту, собрались вместе, чтобы получить последние инструкции Чаттертона.

"Дай мне шесть минут и потом слабину. Тогда у меня будет время, чтобы нырнуть вниз и осмотреться. Если эта штука никому не нужна или лежит слишком глубоко, я выброшу наверх два стаканчика. Когда вы увидите их, это будет означать, что я не стану ничего крепить. Вытягивайте якорь, а я поднимусь вместе с ним. Если же вы увидите один стаканчик, убирайте слабину, — значит, я уже закрепил «кошку», — говорил он Нэглу.

Чаттертон обернулся к остальным ныряльщикам: "На всякий случай, чтобы не было никаких проблем: никто не ныряет, пока я не закончу декомпрессию, не вернусь на борт и все вам не расскажу. Всем ясно?"