Ныряльщица

— Тебе не приходилось жить в продуваемом всеми ветрами домике и думать о том, что купить поесть — вчерашних булочек или сыра по распродаже. Не приходилось думать о том, что может хватить заплатить за свет, а может и нет — и тогда следующий месяц ты будешь коротать вечера, разгуливая везде с тапетом. Что молчишь? Думаешь, я родилась для этого, Кьяна? Нет. Я устала. Я хочу жить как вы. Хочу жить даже лучше. Диггхард К’ярд просто дал мне такую возможность.

Кьяна покачала головой.

— Я не представляю, что на самом деле случилось, но…

— Тебе и не надо этого представлять. Достаточно представить, что тебе все время хочется есть — утром, в обед, вечером. Даже ночью. Со временем ты к этому привыкаешь, и голод перестает быть для тебя выматывающим. Ты даже перестаешь его замечать.

Глаза ее потемнели, а потом вспыхнули еще ярче.

— Я все равно не поверю в то, что ты говоришь.

— Как я уже сказала, мне совершенно без разницы, во что ты веришь. — Я сложила руки на груди. — Ты будешь что-то заказывать? Если нет, тогда я пойду. Мне гораздо интереснее обслуживать столики, с которых мне капает процент, чем торчать тут с тобой.

Кьяна молчит и просто смотрит на меня. Выносить ее взгляд становится физически тяжело, поэтому я разворачиваюсь.

— Прощай, Кьяна. Не нужно больше сюда приходить.

Не успеваю сделать и шага, как она перехватывает меня за руку:

— Вирна, постой!

Меня ударяет так сильно, что темнеет перед глазами, и судя по тому, что девушка с криком отдергивает руку, ее тоже. На моем запястье горят следы от ее пальцев, на ее ладони — точно так же отпечатался след от него. Перед глазами проясняется, и в этот миг она растерянно смотрит на меня.

— Что… что это?

— Аллергия, — говорю я. — На въерхов.

И вылетаю из ложи.

Меня снова трясет, кожу жжет, как будто на нее накинули раскаленный браслет, перед глазами вспыхивают синие искры. Дышать становится трудно, и только внизу я понимаю, что почти бегу. Это заставляет остановиться, отдышатъея и выйти в зал уже совершенно спокойно.

Насколько это возможно.

Доктор Э’рер говорил, что это моя реакция на въерхов, но судя по виду Кьяны, не только моя. Ее тоже ударило — я видела растерянность, словно она пыталась прийти в себя, как после сильной пощечины. И следы на ее ладони.

Это же не может быть совпадением, правда?

То есть… Это не может быть реакцией въерхов на меня? В смысле, на людей?

Или может?

Я решительно ничего не понимаю, поэтому как оглушенная подхожу к стойке. Следом к ней подлетает Сьерг.

— Мэйс, что случилось? Почему она передумала заказывать и уходит?! Что ты ей сказала?!

Я перевожу взгляд на него взгляд.

— Мэйс!

— Ее не устроил уровень цен. Девочка поняла, что не может себе такое позволить. Вы же видели, она слишком молоденькая.

Он смотрит недоверчиво, и без того маленькие глазки становятся совсем крохотными, лысина блестит от пота.

— Слушайте, переключите на меня мои столики. Мне нужно работать.

У Сьерга дергается бровь, тем не менее столики возвращаются ко мне. Я беру поднос и иду работать. А над тем, что случилось, подумаю позже.

Я чувствовала себя абсолютно разбитой, но заснуть не могла, как ни ворочалась с боку на бок. Обычно после смены в «Бабочке» я просто падала на постель и открывала глаза по будильнику, но сегодня сон не шел вовсе. Покрутившись на постели, которая превосходила мой диван по мягкости и удобству даже не представляю во сколько раз, я поднялась и подошла к окну. Подняла жалюзи, забралась на подоконник, и так и сидела, обхватив руками колени, глядя на безумную дневную жизнь Ландорхорна.

Раньше мне удавалось ее зацепить разве что краем глаза, проносясь в гусенице между станциями, но сейчас она предстала передо мной во всей красе. Вереницы эйрлатов, те же гусеницы, сверкающие на солнце высотки, кажется, впитавшие в себя всю его силу, потому что смотреть на них было почти больно.

Стоило, наверное, сделать льяри (да, у меня в квартире была машина, позволяющая загрузить в нее зерна, а на выходе получить напиток, и мне даже не нужно было беспокоиться об оплате счетов за электроэнергию, потому что все расходы взяла на себя Дженна), но я продолжала сидеть и смотреть на город. И думать о том, что в Кэйпдоре сейчас проходят занятия, и кажется, у нас по расписанию подводная зоология. Совместная с Лайтнером.

Точнее, у нас была бы подводная зоология.

И наверное, много чего могло бы быть, но уже не будет. Потому что если Мэйс — девчонке с Пятнадцатого, рядом с сыном правителя Ландорхорна было просто нечего делать, то Мэйс с Четвертого, которая скоро станет ныряльщицей — невозможно. Совсем скоро, если верить Дженне, мы окажемся по разные стороны. Совсем скоро я стану одной из тех, кто разрушит его мир, и кого он будет ненавидеть.

Когда силовая установка, контролирующая все побережье у Ландорхорна, будет отключена, когда мы представим доказательства ее существования миру, уже ничего не будет как прежде.