Ныряльщица за жемчугом

— Ну, если у человека психика слабая — можно и сойти, — легко согласился Золотой. — Такие случаи бывали, особенно в девятнадцатом веке. Тогда традиция имелась фотографировать всю семью, живых вместе с умершим. И некоторые впечатлительные особы потом жаловались, что к ним покойники являются. Даже дома продавали — только не помогало. Но в основном народ адекватно реагировал. Раньше смерть вообще куда адекватнее воспринимали. Без истерик. А в других культурах к ней и сейчас нормально относятся, позитивненько. Знаешь, как в Японии хоронят? Вокруг гроба — цветы, фрукты. Фотография умершего — обязательно с улыбкой. Родные собираются, прощаются, вспоминают все хорошее. Потом — отправляют тело в крематорий. Там у них высокие технологии, процесс проходит быстро, максимум часа за два. Пока труп горит, родственники сидят, поминают. А потом — к десерту! — приходит служитель, зовет: «Пойдемте, ваше тело готово». Семья является в специальную комнату — а там, на огнеупорной подставке, уже обугленные останки. Если покойник долго болел, то остается только пепел, а коли умер относительно здоровым — кости целы. И родственники помогают служителю их разделять на фрагменты и в урну складывать. А те косточки, что особо хорошо сохранились, на амулеты берут. Вешают на цепочку, носят на шее.

Надя смотрела на него во все глаза. Наконец прошептала:

— Вы смеетесь?

— Да нет, я абсолютно серьезен, — заверил ее Золотой. — Своими глазами все видел — на похоронах одного самурая в Иокогаме.

Надю настолько поразил его рассказ, что все вопросы, придуманные заранее, вылетели у нее из головы. Как подобраться к теме Изабель или мертвой тренерши, она решительно не представляла. Но все-таки попробовала:

— А эти посмертные фотографии вы обычно где делаете? В морге?

— Ну, когда молодой был, где только не снимал! Сейчас нет, по казенным учреждениям не езжу, не тот статус. Говорю или сюда, в студию привезти, или, если уж очень просят, сам домой к покойному отправляюсь.

— И сколько стоят такие фотки?

— Дорого, — скупо улыбнулся Золотой. — Очень дорого.

«У дочери обычной тренерши на подобную забаву явно бы денег не хватило, — пронеслось у Нади. — Да и зачем ей это?»

— А вы только за деньги снимаете или иногда просто для удовольствия?

— Слушай, милая девушка. А не слишком ли ты любопытна? — подозрительно взглянул на нее фотограф.

— Ну… вы просто такой человек потрясающий! Потрясающе интересный, — кинулась спасать положение Надя, — настолько удивительные вещи рассказываете!

— Нет, дорогая моя. Теперь стало еще подозрительней. Мы подобное уже проходили, — поджал губы Золотой. — Поет, поет соловушка, а потом в «ХХХ-пресс» статейка. Про злого фотографа, который над мертвыми надругался. — Он поднялся и сухо проговорил: — За фотографии с тебя десять тысяч. Держи флешку, деньги клади на бочку и давай на выход…

Глава шестая

Изабель, много лет назад

Пока текли оставшиеся до вылета недели, Ира и Изабель успели придумать себе множество страхов. Что спортсменки из основного состава устроят им, чужачкам, темную, тренер заставит часами сидеть в сауне без глоточка воды и станет бить палкой или же придется — в качестве платы за шикарный отель! — ублажать спонсоров.

Однако реальность в Японии оказалась совсем иной. Ими просто никто не интересовался.

В первый день вообще получилось ужасно. Тренировку назначили на восемь утра, выезжать надо было за час, и ровно в семь (а по родному времени — в два ночи) девочки уже зевали в холле. Несмотря на раннее время, народу здесь было полно. Кто-то выписывался, кто-то заезжал. Крошечного роста портье волокли огромные чемоданы, постояльцы отеля торопились на завтрак — причем японцы выбирали зал с европейской кухней, а европейцы предпочитали есть сашими и суши.

Но ни единого человека из их команды в холл не спустилось.

— Все спят, что ли, до сих пор? — удивлялась Ирка. — Пойдем, разбудим?

— Ой, успокойся ты! — оборвала ее Изабель.

И потянула носом — запахи из зала с японской кухней неслись самые соблазнительные. Но тренер, увы, наказала категорически: перед тренировкой ни крошки, только воду можно.

— Слушай, уже семь пятнадцать, — продолжала страдать Ирка, — вдруг мы время перепутали? Давай сбегаем на этаж! Постучимся!

— Ты что, дикая совсем? — фыркнула Изабель. — Бегать еще, ноги оттаптывать, когда можно спросить на ресепшен.

— Да ну! Они не поймут! — испугалась подруга.

Однако Изабель решила положиться на свой скудный английский… Она вернулась к Ирине буквально потрясенная:

— Все уже полчаса как уехали.

Та сразу посерела. Выдохнула:

— И что нам теперь делать?!

— Как что?! Конечно, идти город смотреть!

— Но почему они нас бросили? — прохныкала Ира. — Сказали ведь, отъезд в семь, я точно помню!

— Слушай, ты не поняла, что ли, еще? Никто тебе не собирается давать выступать на этом кубке! Даже если кто-то заболеет, в команде первые запасные есть, свои. А что нас взяли — это случайность. И неслыханное везение. Так и давай пользоваться! Пошли в императорский дворец, на телебашню, на кораблике по реке Сумиде кататься!