Ныряльщица за жемчугом

– Ой, ну почему же я дура такая, ничего объяснить не могу, – стукнула себя по лбу девушка. – Это типа послания мне, понимаешь? Узоры, все эти картины на диване. Они не просто так. Это фигуры из синхронного плавания.

– Что-что?

– Ну, помнишь, там такой цветочек был из рыбок – он называется «Витязь». Открытый поворот на 180°, шпагат вниз головой во время вращения… А круг назад, прогнувшись, – это «дельфин». Все точно по классификации!

– Ты занималась синхронным плаванием? – на всякий случай уточнил Полуянов.

– Ну… я вообще-то в сборную Москвы входила. В юниорскую, правда.

– А я думал, ты гимнастка.

– Да меня кем только не считают, – слабо улыбнулась Изабель. – Гимнасткой, акробаткой, фигуристкой. Я… я просто никогда особо не ашифи… не афишири… ну, в общем, не хвасталась своим спортивным прошлым. Да и нечем особо хвастаться. Сборная города, да еще второй состав. Ездили в основном по России, за границей только пару раз бывала. А потом и вовсе пришлось из сборной уйти.

– Понял. – Полуянов быстро соображал. – Но почему ты вчера про свое спортивное прошлое не сказала?

– А ты не спрашивал.

– Хорошо, – задумчиво произнес Полуянов, – спрошу сейчас. Бабу Леру свою ты оттуда, из спорта знаешь?

– Ну да. Она у нас ОФП вела. Много лет.

Ликер красавице пошел на пользу: глаза заблестели, тревожная складка вокруг рта разгладилась. Девушка даже обернулась на небольшое зеркальце, висевшее на стене, и ахнула:

– Господи, на кого я похожа! Сейчас, извини!

Бодренько вскочила с кресла, скрылась за дверью ванной.

А Полуянов пока продолжил единоличный мозговой штурм.

Итак, вчера красавице прислали фотографию мертвой тренерши – в вычурной позе. А следующим шагом стал разбитый аквариум. И снова художественное творчество с мертвыми телами. На этот раз, правда, не людей – рыбок. Фигуры из синхронного плавания, подумать только.

Изабель подозревает в своих бедах совладелицу салона Юлию Базанову. Но та утверждает, что вообще не знала, каким именно спортом занимается Изабель. Да и не стала бы никогда громить собственный салон.

Мститель – или мстительница – связаны со спортом? Как бы то ни было, он (или она) имел возможность – и явно не боялся! – фотографировать в морге. А здесь, в салоне, хладнокровно наблюдал, как задыхаются рыбехи, и потом компоновал их тельца в узоры.

Явный псих.

Но и Изабель ведет себя, прямо скажем, странно.

Как только она вернулась в комнату, Полуянов спросил:

– Почему ты оказалась в салоне? В пять утра?

– Ну… так получилось, – потупилась она.

– Ты не первый раз здесь ночуешь?

– Да нет, с чего ты взял?! Говорю тебе, случайно вышло.

– Все равно расскажи.

– Господи, да пожалуйста! Я на приеме была, в загородном доме, и думала, что ночевать там останусь. Но ближе к ночи выяснилось, что комнат на всех не хватает. Вот в Москву меня и отправили, потому что я одна не пила и могла машину вести. Но куда было ехать? В квартире-то моей – вы! Я и решила: пережду здесь, в салоне. Тут у нас и диван, и все удобства.

Наде Изабель, правда, сказала, что отправилась на свидание, но уличать красавицу Полуянов не стал. Просто поинтересовался:

– А что за прием, у кого?

– Ой, ну какая разница! – ощетинилась Изабель. – Один мой знакомый фотограф друзей собирал. Он где-то раз в месяц так делает. Кормежка, всякая развлекаловка. Ну, и какой-нибудь флэш-моб обязательно. Прикольный. В этот раз мы фруктами переодевались. Я клубничкой была. Со сливками. Фотки получились – вообще чума!

– И во сколько это ваше действо закончилось?

– В три ночи. Народ уже был никакой. Выпивки-то всегда полно. Я, хоть и не пила, устала жутко. Только и мечтала, как сейчас в постель упаду… а Золотой вдруг ко мне подходит, морда виноватая: «Изабель, народу, мол, слишком много, укладывать некуда. А выгонять нельзя – все пьяные. Может, типа, ты, трезвенница, выручишь? Домой спать поедешь?» Ну, я психанула, конечно, и уехала. Сюда. А тут такое…

– А сколько на приеме народу было?

– Я считала, что ли? Человек сорок, не меньше.

– И домой отправили только тебя?

– Так я же говорю, все остальные набухались. Ты ведь журналист, сам должен знать, как на светской тусовке пьют!

– А кто знал, что у тебя в квартире посторонние люди?

Изабель задумалась:

– Э… ну… многие. Я сразу, как приехала, про эту вашу пробную ночь рассказала. И все надо мной смеяться начали, что неизвестного кого в квартиру пустила.

– А кто знал, что ты поехала спать именно в салон?

– Ну… тоже многие, – потупилась девушка. – Они просто все начали насмехаться: мол, была у лисы избушка ледяная, у зайца лубяная. Смотри, Изабель, дождешься, тебя из собственной квартиры вообще выживут! Что я должна была отвечать?

– И сколько человек это слышало?

– Ой, я помню, что ли? Десять, может, двадцать. Вокруг меня всегда куча народа толчется.

– Хорошо, – сменил тему Полуянов, – когда ты приехала сюда, дверь в салон была заперта?

– Ты понимаешь, – смутилась Изабель, – когда я повернула ключ, мне вроде показалось, что замок слишком легко открылся. Но у нас он такой… символический. Поэтому я не встревожилась.

– А сигнализация?