Нырнуть без остатка

Через час кожа на руках покрывается противными морщинками. Не чувствую ни ладоней, ни ног – окна открыты, вода остыла, но от этого не легче. Мы с Лидой пока вычерпали ее, заледенели. У той губы синие, представляю, как выгляжу со стороны я.

Даже смотреть на комнату без слез невозможно: все то малое, что было, – испорчено. Пол вздулся, обои пузырятся, кеды расклеились. Хочется плакать, но не могу даже слез выдавить. Хорошо, хоть подо мной никто не живет – квартира стоит пустой уже много лет.

– Спасибо, Лид, брось ты, – выдергиваю тряпку и кидаю на пол.

У нее руки трясутся, как и мои.

– Заболеешь, иди согрейся.

– А ты?

Поднимаю на нее глаза, вижу, что синяк на лице стал уже желтым и потихоньку проходит. Она хорошенькая, когда на ней нет вызывающего макияжа и следов токсичной любви. Мнется под моим прямым взглядом, будто пытается что-то сказать.

– Я знаю, что это твои друзья его прогнали.

– Не совсем понимаю тебя.

– Я хотела сказать спасибо. Правда, – она сжимает мою руку, – я бы не сумела сама.

Не нахожу, что ответить, но в голове складывается мозаика. Оборачиваюсь, когда слышу шаги и застываю. Лида, завидев в дверном проеме Горского, сразу тушуется и убегает к себе в комнату.

Вслед за ним в дверях появляются люди в рабочей форме и с чемоданчиками – инструменты, наверное.

– Пойдем, – разбивает пространство между нами приказ.

Он подбирает рюкзак с кровати, а взглядом серых глаз будто накидывает на мою шею петлю. Потому что я не могу сопротивляться, не могу возразить, лишь смотрю на его короткостриженый затылок и бреду следом.

Горский садится в машину, я чуть замедляюсь перед капотом, и он открывает дверь изнутри.

Лишь спустя бесконечно долгое время в пути, которым мне кажутся те десять минут наедине с ним, я осмеливаюсь задать вопрос.

– К-куда мы едем?

– Ко мне.

Глава 14

Рада

– Ко мне.

Два слова, пять бук, лишившие меня возможности мыслить. Я так поражена, что даже не шевелюсь, смотрю неотрывно в боковое зеркало. Выгляжу ужасно, если честно: завивающаяся от влажности челка, торчащие во все стороны волосы и щеки, раскравшиеся в тепле.

Как он вообще узнал? Для чего приехал? Зачем помогает? Я ведь просила отстать, и он вроде бы меня послушал.

– Да, – прямо-таки рявкает в трубку Горский. – Нет. Если аварийная служба едет два часа, то ни хрена она не аварийная!

Ой, а он зол.

– В суде будете говорить с моим адвокатом. Нет, жалобу не отзову. И вам не хворать.

Я подбираюсь, сажусь ровнее. Краем глаза замечаю, как Горский бросает взгляд в мою сторону.

– Парни исправят, что сумеют, сразу. Об остальном позже сообщат.

Для меня это слишком. Я не знаю, куда девать себя, что делать с информацией. Это слишком много, его слишком много.

– Ты же вроде оставил меня в покое.

Он ловит мой взгляд, задерживается на миг и только после смотрит на дорогу.

– А ты вроде бы говорила, что справишься сама.

Ауч!

Давлюсь возмущением и вспыхиваю от стыда. Это ведь правда – я не могу справиться с собственной жизнью.

– Отвези меня на работу, пожалуйста, – отвернувшись, шепчу как можно мягче.

Стараюсь мягче, по крайней мере. Я совершенно точно обязана ему хотя бы тем, что сейчас не решаю вопрос с этой дурацкой батареей.

Вздрагиваю, когда его огромная ладонь сжимает мою руку. Нос щекочет запах мяты – резкий, яркий, холодный. Это Горский наклонился и дышит мне в ухо. Я боюсь повернуться, а он выдает не поддающийся расшифровке звук, довольно дерзко перестраивается из левого ряда в правый и паркуется прямо на автобусной остановке, выходит из машины и исчезает из вида.

Вряд ли это сулит что-то хорошее.

Тук-тук. Тук-тук-тук. Сердце нервно бомбит грудную клетку. И когда распахивается дверь с моей стороны, я готовлюсь к тому, что он вышвырнет меня прямо на дороге. Или чего хуже. Но нет. Он лишь накидывает сверху плед.

– Давно в багажнике лежит. Не первой свежести, но лучше нет ничего, – бормочет, Никита поправляя одеяло по бокам.

Он сейчас так близко – прямо напротив. Я могу лишь молча кивнуть и спрятать холодные ладони в тепле.

– Поспи, – произносит, вернувшись за руль. – Нам еще полчаса ехать, я за городом живу.

Он думает, это так просто? Я бы и хотела поспать, но рядом с ним слишком нервничаю. Поэтому притворяюсь спящей и отсчитываю про себя каждый миг.

Когда машина притормаживает через тридцать пять минут, сворачивает куда-то вниз и полностью останавливается, я замираю – даже не дышу.

– Приехали, хватит прикидываться.

Глаза открываю сразу же.

– Дом не достроен, будь аккуратна. Особенно на первом этаже.

Взгляд фокусируется на красивом двухэтажном коттедже с большой территорией за забором. Ух, ничего себе! Горский нажимает пульт, и ворота отъезжают в сторону. Так мы и оказываемся в его жилище.

Я все время молчу, а Никиту это, кажется, забавляет. Он зовет – я иду. Не делаю ни одного шага первой, повторяю за ним с небольшой задержкой. Кошусь на сигнализацию над входной дверью, он замечает.

– Она еще не подключена, в доме брать нечего. Но камеры работают.

– Зачем раскрывать мне все секреты?