Читаем o 41e50fe5342ba7bb полностью

евнух души человека. Жители входят и выходят, а зритель-швейцар провожает их

глазами. От своей бессильной осведомленности он кажется иногда печальным, но

всегда вежлив, уединен и имеет квартиру в другом доме. В случае пожара швейцар

звонит пожарным и наблюдает снаружи дальнейшие события». — «Чевенгур».

Четырнадцатый Островскому сказали, что «Грозу» перевели во Франции, он век

удивлялся: «Зачем? для них ведь это — четырнадцатый век».

Стивен Грэм, английский славянофил, исходивший пешком

457

З А П И С И и в ы п и с к и

Россию и по Лондону ходивший в косоворотке, объяснял свое

умиление: «Там все — как у нас при Эдуардах!» — т. е. тоже в

четырнадцатом веке. Кто удивляется на то, что у нас сейчас

происходит, пусть прикинет: прошло сто лет — какой у нас

нынче век? Пятнадцатый. То-то. Кстати, тогда тоже поджигали

тех, кто выбивался из цеховых уставов обязательного равенства.

Штаны В начале XX в. в петербургском свете это слово было приличнее, чем вульгарное «брюки» (В. Набоков к «Онегину», I, 26). Когда

Остап Бендер предпочитает не «Штанов нет», а «Брюк нет»

(«граждане довольные расходятся по домам») — это уже другая

культура. На двусмысленном пограничье стоит трагедия

«Владимир Маяковский», где в нарастающем гуле кричат.

«Штаны, штаны!», и от этого страшно.

Шиш Дьявол может являться хоть в образе Христа (но не Богородицы), и

Тереза Авильская проверяла, показывая шиш: от шиша бежал (В.

Злобин, в кн. о Гиппиус). «Чертенята ангеля- там шишики

показывают» — с осуждением о «Посолони» (Рем, «Крашеные

рыла», 99).

Шапка -закидайка

там же, 97

Штопор «Пусть я не микроскоп, а штопор, все равно не стоит мною гвозди

забивать!» — Маршак говорил: если человека расстреливают, пусть это делает тот, кто владеет винтовкой.

Эгоцентризм Ахматова говорила: когда на улице кричат «дурак», необязательно

оборачиваться («Арион» 1997, 1).

Эволюция Дарвинизм и ламаркизм совместимы: русская литература в советских

условиях развивалась как вымиранием слабых, так и

приспособлением сильных.

Et quibusdam Какой-то писатель по радио: «Беседовали мы, в частности, о aliis всевозможных вещах...»

Эпикур На него удивительно похож Ленин в «Мат. и эмпириокр.»: пусть

материя будет энергией, пусть чем угодно, только бы не

проявлением божества.

Юности зерцало Когда стараются сочинить новую российскую идею, это напоминает, как американцы в XIX в. сочиняли себе национальные обычаи, например — есть с ножа.

Второй разбойник- Вот я никогда снов не вижу, а они меня видят.

•Дон Жуан»

Японский рецепт долголетия: раз в неделю ничего не делать. «Синий журнал», 1912, 25.

458

VII

Я Бердяев, «Самосознание»: «Андрей Белый сам говорил про себя, что у него нет личности, нет Я: иногда казалось, что он этим

гордился». Не было личности, а была индивидуальность, категория неморальная.

Я и мир «Ваш круг общения? — Это те, с кем я себя нормально миро-

ощущаю». Интервью с артисткой Л. Зайцевой, КП 18. 04.97.

Язык «Вы думаете, что казенный язык — это разговорник, в котором

есть только готовые фразы, а это — словарь, которым можно

сказать и любые собственные мысли». См. РИТОРИКА.

Язык Анненский «любил просторечие, произнося его как иностранные

слова» (восп. Волошина).

Язык На феррарско-флорентийском соборе, переводя с латинского,

«глаголющи тремя языки, гречьскы, фрязскы и философ- скы»

(цит. Лотман, Письма, 617). См. КУРГАНОВА ПИСЬМОВНИК

Язык «Ботать по дерриде» — выражение в НЗ (кажется, Г. Дашев- ского).

Язык Н. Ав., когда к ней пристают цыганки, говорит им первые

вспомнившиеся стихи Вергилия или Горация, и те с бранью

отстают. От собственного языка они отшатываются еще скорее: А А. Белецкий сказал мне, как ответить по-цыгански «пошел

прочь», но я забыл.

Язык «Никакой язык». «Тетушкин язык». «Язык утверждает, что ничего

не случилось». Выражения Б. Житкова.

Сон на заседании. Берег моря, олеографически голубое небо, пустой пляж, уходящий

Перейти на страницу:

Похожие книги

100 знаменитых харьковчан
100 знаменитых харьковчан

Дмитрий Багалей и Александр Ахиезер, Николай Барабашов и Василий Каразин, Клавдия Шульженко и Ирина Бугримова, Людмила Гурченко и Любовь Малая, Владимир Крайнев и Антон Макаренко… Что объединяет этих людей — столь разных по роду деятельности, живущих в разные годы и в разных городах? Один факт — они так или иначе связаны с Харьковом.Выстраивать героев этой книги по принципу «кто знаменитее» — просто абсурдно. Главное — они любили и любят свой город и прославили его своими делами. Надеемся, что эти сто биографий помогут читателю почувствовать ритм жизни этого города, узнать больше о его истории, просто понять его. Тем более что в книгу вошли и очерки о харьковчанах, имена которых сейчас на слуху у всех горожан, — об Арсене Авакове, Владимире Шумилкине, Александре Фельдмане. Эти люди создают сегодняшнюю историю Харькова.Как знать, возможно, прочитав эту книгу, кто-то испытает чувство гордости за своих знаменитых земляков и посмотрит на Харьков другими глазами.

Владислав Леонидович Карнацевич

Неотсортированное / Энциклопедии / Словари и Энциклопедии