o 496d70464d44c373

бывшем подвале, и окна таким образом нависали над сидящими за

круглыми столиками. Но ни прохожие, ни посетители не могли точно

рассмотреть, что происходит на той или иной территории.

Название «Совсем больные» отображало нередкое в мегаполисе

состояние, когда хочется ото всех скрыться и производить минимум

движений. Будь ты зашуганной домохозяйкой или звездой, утомленной

чрезмерным поклонением, спокойствие и понимание можно было

обнаружить именно в этом месте с приглушенным светом, обитыми

панелями из красного дерева стенами и специально смоделированной

мебелью, обеспечивающей максимум комфорта и линиями, и темными

атласными подушками. Это действительно напоминало лечебницу,

дорогую альпийскую лечебницу.

Над главным залом располагался балкон (он находился как раз напротив

окон, полу занавешенных длинными бархатными портьерами), где по

вечерам играл тихий трип-хоп в исполнении лучших московских ди-джеев.

Еще заведение славилось единственными на всю Москву столиками «на

одного», за которыми почти всегда восседали экзальтированные студентки,

строчившие романы и интимные дневники, или просто уставшие от

86

общения меланхолики.

В кафе была и vip-зона (с настоящим камином), но Валентин поджидал

меня за столиком в углу, на первом этаже. А ты чего хотел? Правда, столик

оказался одним из лучших – совершенно скрытый от посторонних взглядов

ширмой и каким-то буйным растением, он, по крайней мере, гарантировал

мне спокойную, размеренную беседу. К сожалению, я возлагал на этот

разговор слишком большую надежду.

– Хорошо выглядите, – сообщил Валентин вместо приветствия.

Я почему-то почувствовал в этом подвох и ответил строгим молчанием.

Валентин между тем медленно закурил сигарету и, хитро улыбаясь,

предпринял удар ниже пояса. Он сказал:

– Если вы чем-то недовольны, а вы чем-то недовольны и, видимо, мной –

стоит сразу об этом сказать. Я ведь не стану с вами возиться, как с

маленьким.

Не удивлюсь, если ты способствовал процессу разоружения в какой-

нибудь мусульманской стране – дипломатических способностей не

занимать.

– Все в порядке, просто у меня сильные мигрени в последнее время, –

прямолинейность Валентина я вынес стоически. Он, конечно, все понял, но

добивать не стал. Какое великодушие.

– Валентин, я лучше сразу перейду к делу, – я извлек из кармана

скрученные наподобие рулета деньги и отсчитал пять сто долларовых

банкнот. – Это мой долг. Но можно поступить чуточку нечестно и купить у

вас на эти деньги… полезную информацию?

– Если я буду в силах ответить.

– О, на это не потребуется особых усилий, просто двигайте челюстью и

языком и одновременно как бы выдыхайте из себя слова.

– Я вообще-то знаю, как это происходит.

– Значит, милый мой, все у нас получится.

– Какие мы недобрые.

Валентин непрестанно улыбался, и если раньше меня это очаровывало,

то теперь начало раздражать, ведь нельзя было точно определить, что он

там испытывает к тебе и как относится к ситуации. То ли я что-то

надумывал, то ли так дела и обстояли, но чувствовать себя в его

присутствии мирно уже не представлялось возможным. А о какой любви

87

может идти речь, если ты не защищен в присутствии своей пассии самим

этим присутствием? Даже в случае не типичной любви, а серьезного

увлечения менталитетом какого-то человека это совершенная

бессмыслица.

– Итак, я вас слушаю, - подтолкнул меня Валентин.

– Итак, объясните мне, пожалуйста, что за хрень творится с моей

квартирой?

Улыбка сошла с лица Валентина, он заметно помрачнел, а мое сердце

екнуло, потому что вполне реальной стала версия его причастности к моим

неурядицам.

– Мы же вроде договорились? – в его голосе не слышалось уверенности.

– О чем? О том, что это закрытая тема, и теперь я, не ведая истинной

тому причины, должен начинать жизнь сначала? Валентин, легко было

запудрить мне мозги в прошлый раз, когда я был пьян, и вы этим

бесстыдно воспользовались. Но теперь я не отступлю.

– А что, простите, от меня требуется?

– В прошлый раз вы посоветовали мне забыть о квартире. Я смею

предположить, что вы в курсе того, что с ней произошло. Так что же?

– Я…

Нет, я. Я загнал пупсика в угол. Его глазки бегали, пепел сигареты,

незамеченный, упал на скатерть. В нашу сторону направилась

официантка, но властным, коротким жестом Валентин приказал ей не

приближаться. Самое время использовать тяжелую артиллерию. Я вынул

из кармана брюк договор о передаче квартиры и положил его перед

собеседником.

Быстро просмотрев бумажку, Валентин неожиданно успокоился. Он

опять непринужденно улыбался.

– Именно этот документ и заставил меня предостеречь вас.