o 496d70464d44c373

– Я ангел! Я ангел! – донеслось из-под моста.

– Приехали…

Инге очень понравилась ее выдумка. Она стала размахивать руками по-

птичьи, раскачиваться и на разный манер выкрикивать свою фразочку.

– Я ангел! – то пискляво, то баском.

– По-моему, ангел наширялся, – пришло мне в голову.

– По-моему, ангел сейчас ебнется, – злобно предположил Диего.

– Тебе не идет ругаться матом, но ты всегда делаешь это очень к месту.

188

– Спасибо. Здесь есть поблизости какой-нибудь мотель? Можно было бы

там переждать. Идиотка… Сидела бы дома, рожала детей.

На мосту кто-то вскрикнул. Инга стихла. Когда мы заглянули под мост,

там уже никого не было. Только кусок веревки мирно раскачивался на

ветру.

Диего опять брезгливо вздернул краешек верхней губы. Я последовал его

примеру.

– Нет. Она не ангел.

Толпа начала редеть. Никто не решился прыгнуть в реку на помощь

художнице. Милиционеры следили за течением и продолжали кокетничать

с кем-то по рациям. Очень иронично из-под моста выехал речной

трамвайчик.

– Ты будешь прыгать? – спросил я Диего вполне серьезно.

– Воздержусь.

– Как эта страна неосмотрительно разбазаривает таланты.

– Таланты, скажешь тоже. Что будем делать?

– Будем жуировать – поехали в галерею. С Ингой все равно не удастся

поговорить.

– Заметано.

В галерее «Ржавь&Коромысло» нам сообщили, что Инга погибла – тот

трамвайчик отпилил ей голову. Но вернисаж по этому случаю не отменили.

Смерть Иззалиевой только добавила перца событию.

– Похоже, что мир современного искусства циничней даже мира

политики и бизнеса, – сказал Диего и взял с фуршетного стола два бокала

шампанского.

Мы чокнулись.

– А имя моего врага как всегда неизвестно.

– Что будешь делать?

– Эта картина, которую вчера купил Магометов, была ответом на

граффити в музее. Следовательно, кто-то должен прийти сюда, чтобы на

нее посмотреть. Но этот человек останется с пустыми руками и, скорее

всего, попытается выяснить, что произошло с картиной, у хозяев галереи.

– Хозяин галереи – приятель Магометова, – Диего указал на солидного

189

брюнета в изящных очках. Изящество оправы говорило об уме и хорошем

вкусе галериста, но верили в это только самые подобострастные.

– О, и Магометов с ним. Я, пожалуй, поблагодарю его за помощь.

– Даже не смей. Он до сих пор не знает, что делать с идиотской картиной,

которая обошлась ему в три тысячи. Туалет в его квартире слишком для

нее мал.

– Три тысячи – это у меня случайно с языка сорвалось… И все же

Магометова можно поздравить с удачной покупкой. Инга ведь умерла, и

теперь цена на ее произведения возрастет. Смотри-ка, он жизнерадостно

улыбнулся, ему, видимо, только сейчас сообщили о ее кончине.

– Если твой враг хотел увидеть картину – он здесь, среди приглашенных.

Я огляделся. Вот модный художник, который трахается с хомяками. Вот

модный литературный критик, который недавно написал роман так, что

всем стало за него неудобно. Вот модный музыковед – на всех вечеринках

он напивается и начинает танцевать, глупо вздернув руки. Вот модная

хозяйка культурного центра, которая похожа на усохший труп Крысильды с

вылезшими из орбит глазами, но журналисты год от года любят ее все

больше. Вот… Черт побери, если хоть кто-то из них имеет на меня зуб – я

лучше сразу наложу на себя руки. От позора.

Два телевизора по углам галереи воспроизводили акцию около могилы

Неизвестного солдата. Инга в образе Ахматовой и ее приспешники

носились по Александровскому саду за перепуганными невестами и

брызгали в них из водяных пистолетов настоящей кровью. Отсюда

название хэппининга – «Кровь». Бегущая строка внизу экрана сообщала,

что кровь Иззалиева сцедила на скотобойне и что акция символизирует

собой дефлорацию, которая с недавних пор превратилась из интимного

ритуала в часть шоу-бизнеса.

– Не смотри это, – посоветовал Диего. – И на тусовщиков не смотри.

Тебе скорее всего нужен, кто-то неприметный, неожиданный.

Я еще раз огляделся. Ничего неприметного и неожиданного.

– Знаешь…

– Кто-то подозрительный?

– Нет. Просто на вернисаж не пришли мои соседи по квартире. Наверное,

их до сих пор держат в участке.

– Или опять что-то случилось.

190

Мы не допили шампанское и решили немедленно наведаться в квартиру

№44.

В «Ржавь&Коромысло» из всей толпы богемы своей естественностью

выделялись две девушки, блондинка и брюнетка, – служащие галереи.

Перед самым уходом Диего галантно попросил их сообщить, если кто-

нибудь станет интересоваться картиной Магометова.

Диего как в воду глядел. Мы обнаружили всех моих соседей в прихожей

квартиры. Они взволновано переговаривались около двери в комнату Крис.

Увидев меня, хором закричали:

– Где тебя носит? Крис сидит у себя уже несколько часов и грозится

покончить жизнь самоубийством. Она хочет с тобой поговорить.

– С чего бы это? – шепнул мне Диего.

Я пожал плечами:

– Мы вчера переспали, может быть, она уже успела ко мне привязаться и

боится потерять?

– Ты на себя в зеркало смотрел, герой-любовник? Сомневаюсь, чтобы на