o 690f386c6285b1ad

потеряв сознание. Практически тут же на дороге появились его преследователи. Пятеро крепких,

молодых парней. Не малолетки, озверевшие от гормонального передоза, а вполне состоявшиеся

молодые люди. Таких бы в армию, в пехоту или десант. Все они были одеты в кожаные шмотки,

украшенные различными металлическими цепочками, звериными фигурками и другой

белибердой, барахло тогда весьма модное среди молодёжи. Судя по лицам, интеллектом они особо

20

перегружены не были, обыкновенный молодняк. Самое-то, для десанта. Не шибко умные, не

шибко глупые, при должном подходе и воспитании могли бы стать доблестными воинами Руси-

матушки, однако, не стали. Толи военкомат проморгал, толи откупились. А нерастраченную

энергию головушек буйных девать-то некуда, вот они и свернули на кривую дорожку…

Завидев свою упавшую жертву, несчастного старика, щенки радостно заржали и, прекратив

бег, теперь не спеша, подходили к нему. Детки явно наслаждались ситуацией, сыпали плоскими

насмешками, о чём-то переговаривались, только слов я уже не особо понимал. Работали

инстинкты. Речи юнцов слились с шумом окружающего мира, тихий свист ветра, шелест листвы,

далёкий шум городских улиц, их голоса – всё слилось в одну ноту. Я прильнул к дереву, дыхание

сбилось и тут же выровнялось, став размеренным и редким. Глаза сканировали местность, разум

просчитывал наиболее эффективные варианты быстрого удара по противнику. Руки сами извлекли

нож из кармана, и схема уничтожения данной группы нарисовалась перед глазами в считанные

мгновения. Быстрый удар по целям и тут же растворился в лесу, будто и не было тут никого…, мне

немалых сил стоило подавить рефлекторные действия собственного тела. Увы, за семь лет,

«Кондор» таки сумел превратить меня в отличного солдата специального назначения.

А может, дело было не только в этом. За прошедшие годы со мной такое происходило уже не в

первый раз. Чаще всего под воздействием алкоголя. Я всегда успевал справиться с собой, а те

немногие случаи, когда сознанию не удалось вовремя подавить рефлексы, окончились без жертв и

увечий, в какой-то степени благодаря удаче. Вот, когда я корпоративную вечеринку на фирме Коня

разогнал – тут им явно повезло. Я ведь гостей от нашей охраны защищать начал…, почему-то

решил, что нас окружили террористы и вот-вот случится беда. Ну, и начал обезвреживать нашу

охрану, гостей выводить через безопасный выход (на пожарную лестницу повыкидывал), потом

оклемался, долго извинялся перед каждым в отдельности. К Васе вот, в больницу ездил – это

охранник наш был, он потом уволился почему-то.

В общем, приступы подобного рода порой случались. И я не слишком понимал почему. К

примеру, Конь – с ним такое тоже происходило, но лишь первые пару лет после окончания

службы…, наверное, я просто скучал по своей прежней работе…, не знаю. Вот Конь, как-то

признался мне, не смог он смириться с тем, что мы творили на службе. Чувством вины мучался.

Не только за те операции, где и мне и даже Лексу не по себе становилось. Конь часто видел сон,

где как в калейдоскопе, сменяя друг друга, появлялись окровавленные лица всех, кого он убил за

пять лет боевой службы. Он сам рассказал про него. И про другие свои кошмары. Ни жене, ни

детям, ни друзьям с гражданки он такого рассказать не мог, а выговориться хотелось. Коню тогда

вроде бы полегчало, хоть я и не смог в должной мере ему посочувствовать.

Дело в том, что я никогда не видел «кровавых мальчиков». Только однажды мне приснился

убитый мной человек – он был самым первым лично моим трупом. Тогда я переживал почти

неделю, а потом, даже будучи всей душой против какого-либо задания, я никогда не видел снов в

кровавом соусе. Меня не мучила совесть. Убивали мои руки, но истинные виновники сидели в

штабе – на их совести ненужная кровь, я лишь инструмент. Может, поэтому никаких угрызений

совести я не испытывал, я просто делал свою работу. И скучал по ней. Словно волк, впервые

попробовавший кровь, я уже не мог жить без её сладковатого привкуса на губах…, вот так.

Наверное, так. Я не знаю. Мучило меня всегда лишь одно – я хотел вернуться к старой работе,

но не желал возвращаться в строй. Этакий внутренний конфликт души. Не люблю я, когда мною

командуют.

Детки окружили старика, начавшего приходить в себя. Вряд ли он понимал слова своих

обидчиков, сыпавших оскорблениями и насмешками. Старик тряс головой, а мутный взгляд явно

«плыл». Лоб мужику рассекло почти до кости, так что ударом тем, головёнку ему могло стряхнуть

неслабо. Я не показывался, борясь с собой, наблюдая и размышляя, стоит ли влезать в это дело

или нет. И я совсем не пожалел, что ждал так долго. Как оказалось, в старике порох ещё остался.

Наверное, именно тогда я преисполнился симпатией к нему, что и сыграло не малую роль в моём

будущем.

Ребятки перешли от слов к рукоприкладству. Вряд ли они собирались бить старика по-