o 821465f126f17ac5

спрыгиваю на обочину тротуара. От дождя не осталось и следа –

теперь на улице стоит туман, а по водостоку по-прежнему хлещет

вода, унося с собой смятые кофейные стаканчики, окурки, рекламные

листовки.

Когда я толкаю входную дверь клиники, то словно попадаю в другой

мир: плотный зеленый ковер, начищенная до блеска фурнитура,

огромные настенные часы, отсчитывающие время. Не самое худшее

место, чтобы умереть, как по мне.

Тэк стоит у стойки ресепшен, постукивая по ней пальцами. Он

вскользь оглядывает меня, когда я вхожу в помещение.

- Прошу прощения, доктор, – лаборантка, сидящая за столом, яростно

жмет на кнопки телефона. Ее толстые пальцы унизаны тяжелыми

кольцами, глубоко врезающимися ей в кожу. – Проверка сегодня?

Должно быть, какая-то ошибка…

- Это запланированное мероприятие, – произносит Тэк голосом

старого располневшего исцеленного. – Все клиники подлежат

ежегодной контрольной…

- Извините! – подойдя к стойке, я громко прерываю его. Я немного

изменяю походку, просто для забавы. Мы с Тэком позже посмеемся

над этим. – Извините, – повторяю я чуть громче. Слишком громко для

открытого пространства.

- Подождите минутку, – просит меня лаборантка. Она поднимает

трубку и придерживает ее подбородком. Затем незамедлительно

оборачивается к стоящему рядом Тэку. – Прошу прощения, вы и

представить не можете, насколько мне стыдно за…

- Не стоит извинений, – отвечает тот. – Просто позовите кого-нибудь,

кто мог бы мне помочь.

- Эй, – я опираюсь на стойку обеими руками. – Послушайте, я к вам

обращаюсь.

- Мэм? – лаборантка теряется от страха. Уверена, она думает, что

клинику закроют лишь из-за того, что она перепутала даты плановой

проверки. – Я немного занята. Если у вас назначена встреча,

распишитесь и присядьте…

- Нет, мне не назначено! – я явно преувеличиваю, практически кричу

на нее. Тэк весьма правдоподобно смотрит на меня с отвращением. –

Я не собираюсь ждать! У меня эта жуткая сыпь, зудит все тело!

Я расстегиваю пояс и начинаю стаскивать с себя штаны, словно

собираясь показать ей свой голый зад. Тэк отпрыгивает назад, слегка

вскрикнув от омерзения, и тогда лаборантка практически отшвыривает

телефон от себя и бросается из-за стола.

- Сюда, мэм, пожалуйста, – она цепко хватает меня за руку. Я

чувствую запах ее пота, перемешавшийся с ароматом духов. Она

быстро уводит меня прочь от ресепшена – подальше от доктора

Говарда Риверса с его проверкой – чтобы я не могла никоим образом

навредить или помешать работе клиники. Мы проходим через

несколько двойных дверей и, наконец, оказываемся в длинном белом

коридоре. Я ощущаю всплеск возбуждения, легкий скачок адреналина,

как и каждый раз, когда все идет по плану. Свободной рукой я

нащупываю у себя в правом кармане кусок тряпки и маленькую

бутылочку и откупориваю ее большим пальцем. Содержимое

выливается на ткань, пропитывая ее. Ацетон, отбеливатель, и тепло.

Не так хорош, как хлороформ, но тем не менее.

- Доктор осмотрит вас через минуту, – говорит мне лаборантка. Она

пыхтит от напряжения, когда тянет меня вперед. Она буквально

вталкивает меня в маленькую смотровую комнату и останавливается,

держась за дверную ручку и тяжело дыша – ее грудь вздымается под

больничной униформой. – Если вы подождете здесь…

- Ненавижу ждать, – я делаю шаг вперед и зажимаю ей рот тряпкой.

Она грузно падает вниз, когда ее тело обмякает.

Развяжи меня. Я помогу тебе.

Эти слова засели у меня в голове: насмешка и обещание. Я не

думала, что могу доверять ему. Это было бы предательством –

Грэндма и прочих хоумстидеров, принявших нас с Блу. Если бы меня

поймали, если бы Вор обманул нас – мне бы пришлось заплатить за

это. Возможно, меня бы связали и бросили в изолятор, пока

остальные обговаривали мою дальнейшую судьбу.

Но Блу не становилось лучше.

Я была так напугана – напугана всем, что происходит – маленькая

костлявая соплячка, принявшая необдуманное решение сбежать и не

знавшая, что ей делать дальше. Мой отец всегда говорил, что я

глупая, жалкая неудачница. И тогда, быть может, он был прав.

Я знала, что Вор ничего не боялся: я была уверена в этом. Не боялся

ни меня, ни других хоумстидеров. Ни даже смерти.

Когда Блу стала захлебываться кашлем и сипеть во сне – и секунд на

десять перестала дышать перед тем, как сделать вздох – тогда я

стащила с кухни нож и принесла его в изолятор. Мои руки тряслись. Я

помню это, потому что тогда думала о маминых руках – как она

перебирала столовое серебро, и как ее ладони порхали, точно птицы.

Интересно, думала ли она обо мне, когда я сбежала?

Была глубокая ночь. Все спали: теперь, когда вор был пойман, даже

сам Грэй не беспокоился о патрулировании.

Улыбка Вора, точно лезвие серпа, блеснула в темноте. Я села на

корточки перед ним.

- Ты обещал, – произнесла я. – Ты обещал помочь мне.

- Зуб даю, – мне не понравилось то, как он сказал это – словно смеясь

надо мной – но я разрезала веревки, связывавшие его, чувствуя себя

ужасно все это время. Но я знала, что иначе Блу умрет. Что она может

умереть.

Он поднялся на ноги, слегка охнув. До сих пор я не осознавала,