o 8404d9bcfe613bee

разрыв пока увеличивается, так что к 1913 году в мире не два

миллиона автомобилей, а всего полмиллиона. Пока это

игрушка только для очень богатых людей. (См., например,

рассказ Киплинга «Стратегия пара»).

Как и у нас, в августе 1903-го летательное устройство

братьев Райт (или Сэма Лэнгли, тут уж совсем дело случая)

продержалось в небе 12 секунд, открыв авиационную эру. Но

и этот процесс пошел несколько помедленнее. Не потому, что

цена на природный и синтетический газолин играла уж

очень большую роль в расходах на эксперименты с

аэропланами, но общее оттеснение двигателей внутреннего

сгорания с магистрального пути прогресса чуть в сторону не

могло не сказаться. Соответственно, доля аэростатов и

дирижаблей возросла. Граф Цеппелин в этом мире известен

пока больше, чем Блерио.

Своим порядком, практически не завися от нефтяных дел,

развивались и другие отрасли техники от радиосвязи и

строительства гигантских трансатлантических пароходов до

синематографа и производства искусственных азотных

удобрений. Шли политические реформы, заседали

13

международные конференции, анархисты бросали бомбы,

медики раскрывали причины болезней, литераторы обличали

колониальную систему, астрономы всматривались в рисунок

марсианских каналов, профсоюзы добивались от хозяев

повышения часовых ставок оплаты труда.

6. БОЛЬШАЯ ВОЙНА БЕЛЫХ ЛЮДЕЙ (1914-1919 г.г.).

Тем временем к благоустроенному миру поствикторианства

незаметно подкрался Август 1914-го. Кажется, что и в нашей

реальности дележка нефтяных ресурсов не была в числе

главных причин Мировой войны. Как раз перед ней

англичане и немцы договорились по спорному вопросу о

месопотамской нефти. Да и двигатели внутреннего сгорания

пока не так влияют на военные действия, как рельсы и

паровые котлы, нефтяные фонтаны в тылу не так важны для

фронта, как добыча угля и выплавка стали. Собственно, вся

боевая техника обеих сторон остается почти той же самой.

Почти нет военной авиации – но ведь и в реале авиаторы

WWI на своих этажерках воевали более между собой,

совершая героические подвиги на грани цирковых номеров,

но мало влияя на военные действия и тыловую жизнь на

земле. Бомбы с неба больше ассоциировались с

«Цеппелинами» – читайте Б.Шоу и других современников.

На море, разумеется, не было ни «нефтяных» эсминцев, ни

даже мыcлей о замене угля на мазут в топках линкоров. Но

все это очень мало могло изменить соотношение сил.

Единственный вид вооружения, на котором очень сильно

отразился проявившийся дефицит углеводородов –

подводные лодки. Этот вид техники к 1914 году разделился

на два подвида: небольшие аккумуляторные лодки береговой

обороны и подводные минные заградители, развитие того,

что уже существовало ко временам русско-японской войны –

плюс дизель-электрические подводные лодки дальнего

плавания, в чьих двигателях работали смеси рапсового и

других растительных масел с дистиллятами коксохимии.

Первый случай, когда безнефтяная реальность выглядит

отлично от привычной истории представился в самом начале

военных действий, в ночь на восьмое сентября. Согласитесь,

что представить себе генерала Галлиени, перевозящего

пехотную бригаду из Парижа в Нантейль на фиакрах, за

пределами человеческих возможностей. Но вот будет ли эта

ситуация «такси не ходют» решающей для Битвы на Марне?

Вторая-то бригада и у нас прекрасным образом доехала на

пригородных поездах. Но ясно, что эта ситуация, в любом

случае, менее выгодна французам, чем то, что было в реале.

Вообще, когда обращаешься к тому, что пишут о Первой

Мировой как аналитики, так и ее ведущие фигуранты вроде

Черчилля или Клемансо – впечатление такое, что нефть

больше воюет на стороне Антанты. Была даже высказана

мысль, что победа союзников над кайзером была победой

грузовика над локомотивом. Неудивительно, перед войной в

Германии было 64 тысячи авто, против 100 тысяч во

Франции, 178 тысяч в Соединенном Королевстве и 1,7

миллиона в Штатах. Но тут тоже возникает некий вопрос –

только ли распределением запасов углеводородов на планете

вызвано такое различие? Не в том ли дело, что прусскому

духу гораздо ближе железная дорога с ее расписанием, чем

пульсирующий хайвэй? Если нет, если все дело в топливных

ресурсах, то в безнефтяном мире все должно сложиться с

точностью до наоборот. Моторное топливо будет, хоть и не в

избытке, у того, кто располагает коксующимся углем и

кадрами химиков – тут немцы не уступят ни янки, ни

англичанам. На 1913 год добыча всех видов угля в США 517

млн тонн, в Великобритании – 292 млн, в Германии – 277

млн. А в России и во Франции около 40 млн тонн.

Почувствуйте разницу.