o a3f5f3fb25c31a8f

Мариус Леопольдович Брансбург отличался от всех других. Держался он с достоинством, не

ломал шапку перед солдатами и унтерами, следил за своей внешностью, каждый день брился, и

чувствовалось, что вся группа относится к нему с уважением, считает старшим. С ним

советовались и ничего не предпринимали без его одобрения. В Варшаве Брансбург владел

пуговичной фабрикой и, вероятно, был самым богатым среди прибывших. В свое время он

окончил Московский университет, получил юридическое образование, работал в каком-то

советском учреждении, поехал к родственникам в Польшу, нашел там богатую невесту и

обратно не вернулся. Каковы были его подлинные убеждения, мы не знали, но сейчас он был

ярым защитником всего советского и надеялся только на победу Красной Армии. На что же ему

было еще надеяться?

Собеседником Мариус Леопольдович был интереснейшим. Он много знал, путешествовал,

встречался с разными людьми, хорошо знал старую Москву, и его рассказы на плацу или в

камерах всегда собирали много слушателей. Но о чем бы ни говорил Брансбург, всегда в его

глазах я видел какую-то затаенную мысль. Говорит об одном, а думает совсем о другом. Я

спросил его об этом, когда мы гуляли по двору. Он посмотрел на меня, невесело улыбнулся и

ответил:

— Вы наблюдательный человек. Меня не оставляет одна мысль: я убежден, что никогда не

увижу свою жену и сына…

Впоследствии мы узнали, что предчувствие его не обмануло. Его семья и семьи всех других

людей из этой группы были зверски замучены в гетто или в знаменитой Треблинке.

Полякас — полная противоположность Брансбургу. Маленький человек в обдрипанном,

неопрятном костюме, вечно заросший щетиной, угодливый и приниженный даже перед

моряками. Полуграмотный религиозный еврей-ортодокс. Все надежды только на бога. В

прошлом хозяин крошечной лавки готовой одежды в Лодзи. Его привезли в Вюльцбург вместе с

сыном Яшей. Молодой человек производил впечатление недоразвитого. Зато отец, невзирая на

полное отсутствие образования, был человеком умным и честным. В этом мы убедились

несколько позже.

— Почему же ты, Полякас, не вернулся обратно в Советский Союз? Жил бедно, подвергался

гонениям пилсудчиков. Почему? — спрашивали его моряки.

Полякас хитро улыбался:

— Ну, уж не такой я был бедный. Кое-что и у меня было. Кое-что… Может быть, побольше, чем

у нашего Брансбурга… «Я не могу жить в стране, где отсутствует частная собственность. Мне

все время надо делать бизнес. Что-то торговать. Без этого нет жизни. Яшка не такой. Дурак. На

уме только галстучки, костюмчики, танцы…

Полякас не соврал. Ему все время надо было делать бизнес. В любых условиях. Через месяц

весь лагерь был у него в руках. Полякас открыл «обменную контору». Менял сигареты на хлеб,

хлеб на картошку, картошку на одежду, на обувь и обувь опять на сигареты. Он установил

своеобразную таксу. Мерилом являлись хлеб и курево. Полякас никогда не брал процентов, в

делах был честен, не обманывал и, что было самым важным, давал в долг. Иногда так хотелось

курить, что за сигарету человек готов был отдать все. Тогда он шел к Полякасу:

— Слушай, дай сигаретку. Отдам.

Полякас из жестяной банки доставал сигарету и протягивал курильщику.

— На. Отдашь, когда сможешь. Только обязательно.

И ему отдавали всегда. С чего он начал свое «дело», непонятно. Вероятно, с нескольких сигарет,

случайно оказавшихся у него в кармане. Оба Полякаса не курили. Мы не одобряли такой

коммерции, считали, что она лишает моряков и без того скудной пищи, и к Полякасу

обращались редко. Но среди поляков она пользовалась большой популярностью и хозяину

«конторы» приносила несомненный доход.

Вот такие люди прибыли к нам в лагерь. Мы относились к ним неплохо, но с большой

осторожностью и, конечно, в свои лагерные дела не посвящали. Кто они, эти люди? Сейчас все

превозносят Советский Союз, все самые горячие патриоты, а что было до этого, когда они жили

в панской Польше?

В лагере непонятная суетня. Унтера носятся по камерам и орут истошными голосами:

— Заубер махен! Заубер махен!{18} Одеяла на двор, проветривать!

Гетц уже успел дать несколько подзатыльников. Балаш схватил швабру, показывает, как надо

убирать камеру. Вейфель стоит, скрестив руки на груди, наблюдает, подгоняет, торопит.

Совершенно очевидно — комендант ждет гостей. Но кого? Вечером наше любопытство

удовлетворено. Эту потрясающую новость приносит Игорь Маракасов:

— Завтра в Вюльцбург приедет шведский консул. Вот это здорово! Значит, все-таки

подействовали протесты капитанов, не смогли немцы от них отмахнуться. Экстренно

собирается партийная группа. Надо использовать прибытие консула, рассказать и показать ему

все. В камерах получают задание:

— Показать шведскому консулу, во что гитлеровцы превратили моряков за семь месяцев войны.