o bdf4013bc3250c39

Пересиливая желание позвонить Добрякову, она отключила мобильник, и

впервые за много-много лет заплакала. И так радостно было ей плакать,

такими светлыми и успокаивающими казались ей эти слезы, настолько она

ушла в себя, что не услышала звонка в дверь. И только когда дверь загудела

от ударов, она очнулась и поспешила в прихожую.

- Что тараторишь? Соседей перепугаешь, - совсем не злобно сказала она,

вытирая глаза рукой.

- Тумал, уснула, - улыбался Рюмин, протягивая ей сумку, под завязку

наполненную зелеными бутылками. – Чефо платефь?

- Да не плачу я. Луку наелась, - вывернулась Зина. – Чтобы не разболеться.

321

- Летом-то? – удивился он.

- Да от пива, видно, холодного что-то в горле запершило. Проходи.

- Фот, пот савяску, на фсе теньги, - отчитывался Рюмин, пока Зина

выставляла бутылки на стол. Потом выцарапал из тесного кармана сдачу и

положил на стол два рубля с копейками.

Зина насчитала восемь бутылок.

«Наверняка сжульничал, - подумала она. – Да шут с ним, считать не охота!»

- Тебя не снесет к утру от восьми-то бутылок? – спросила она.

- Так ты путефь тофе!

Зина неприятно поморщилась: придется пить вместе с ним, чтобы побыстрее

закончилось.

- Ладно, тогда мои четыре в холодильник не клади.

- Укофорила, - кивнул Добряков, открыл холодильник и положил четыре

бутылки в морозильную камеру. – Щас покурим, пока охлатится.

- Кури, конечно, - она подвинула ему пачку сигарет и пепельницу, а сама

откупорила свою бутылку и начала медленно потягивать пиво прямо из

горлышка.

- Не развезет до утра? Обещал ведь, - напомнила Зина.

- Фсе путет кока-кола! – заверил Рюмин.

И она пила наравне с ним, бутылку за бутылкой. Когда у обоих осталось

только по одной, Рюмин сладострастно посмотрел на нее посоловевшими

глазами и намекнул:

322

- Еффё расок?

Ее передернуло. Едва пересилив себя, она молча встала и пошла в спальню.

Он поднялся и пошел следом, расстегивая ширинку…

* * *

Остаток ночи она не спала, много думала, неотрывно глядя в потолок. Наутро

она растолкала его, неловко прикорнувшего на маленькой кушетке возле

кровати, и поторопила:

- Почти восемь. Иди. Она приходит рано.

Он медленно одевался, отрыгивая пивом.

- Запашок от тебя, правда, но ничего. Она знает вашу шайку-лейку, -

презрительно бросила Зина.

Он прошел в ванную, умылся, на кухне допил остававшиеся полбутылки

пива.

- Ну фот, - крякнул, расплываясь в улыбке. – Софсем хорошо.

- У тебя мобильника нет? – спросила Зина.

- Никокта и не пыло.

- Тогда как сделаешь – зайди сообщить.

- А пифка купишь?

- Купить не куплю, а денег дам, сам возьмешь. Трудно мне ходить.

- Токофорились, - согласился он и толкнул входную дверь.

323

Она прошла в спальню, бросилась на кровать, уткнулась в подушку, чтобы

заглушить рыдания и долго, долго ревела.

Часов в десять раздался звонок. Она быстро вскочила, наспех поправила

волосы и бросилась к двери. На пороге стоял Добряков. Зина похолодела и, не в силах слова вымолвить, посторонилась и пропустила его.

Он ворвался напористо, весь взъерошенный какой-то.

- Слушай, мне только что звонила Анна эта… ну, как там ее… Кирилловна,

следовательша, - заговорил торопливо, сумбурно. – И сказала, что Рюмин

забрал заявление… А у тебя мобильник отключен чего-то…

- Как забрал? – она попыталась удивиться, но чувствовала, что это плохо у

нее получается. – Ты извини меня, я плохо спала всю ночь. Кто забрал?

- Да Рюмин, Рюмин забрал! Заявление свое на меня забрал! – Добряков едва

не подпрыгивал от возбуждения. – Представляешь, она мне говорит, что дело, мол, закрыто, все обвинения с меня снимаются и что я вновь обретаю

свободу передвижения!

- Да ты что! – Зина наконец овладела собой, и ее изумление уже не казалось

поддельным. Она взяла мобильник, потыкала в кнопочки и с наигранным

удивлением вздернула плечами:

- Точно отключился. Разряжен, - она взяла зарядное устройство, воткнула в

сеть и спросила:

– Забрал, значит? Что это на него нашло?

- Да хрен с ним, что на него нашло! – долдонил свое Добряков. – Главное, что

я чист, понимаешь, чист! И никакого суда, никакого суда не будет! Я

памятник этому засранцу поставить готов! Милый мой засранец,

324

единственный, неповторимый засранец! Надо будет проставиться ему, что ли, как ты считаешь?

- Да ты погоди, не суетись, проходи, сядем, расскажешь все подробно, - она

подтолкнула его к кухне, а сама быстро выдернула из клеммы проводок

звонка. Впрочем, это было ни к чему: Рюмин мог, как и прежде, затарабанить

в дверь.

«Но где его черти носят? – мучилась Зина. - Просила ведь сразу после

ментовки ко мне! Теперь-то уж не дай бог…»

Она зашла на кухню. Добряков, раскрыв глаза, смотрел на пустые пивные

бутылки, составленные на полу возле мойки. Зина прокляла себя, что не

выбросила их в мусоропровод.

- Это что? – спросил он.

- Это бутылки из-под пива, как видишь, - невозмутимо пожав плечами,

ответила она, лихорадочно соображая, что бы такое придумать.

- Ты без меня пила? Пока я отсыпался, ты расслаблялась? – он готов был

обидеться не на шутку.

- Хватит пороть чушь! – ее нервы не выдержали, и она сорвалась на крик. –

Тебе что важнее сейчас – мое пиво или твоя свобода? Подружка ко мне