o bdf4013bc3250c39

- И как же? – лукаво посмотрела она.

- Ну, например, не пить водку, а пить пиво.

- Хорошая мысль. Но разве ты никогда пивом не уклюкивался до усрачки?

- Ну, когда-то, - протянул он. – Сейчас другое дело…

- И что предлагаешь? – она закурила.

- Купить пива. Немного. Мне на вечер.

- Сколько?

- Ну, бутылочек пять…

- Не мало? – искрились улыбкой ее глаза.

- Тогда шесть – чтоб и наутро бутылочку. Поправиться перед походом.

Она звонко, неудержимо рассмеялась, потом закашлялась, поперхнувшись

дымом. Он сердито поднялся, подошел к ней и постукал ее по спине кулаком.

- Да все… все… хватит, - она отбросила его руку. – Да с трех литров, да еще

на водку – тебя, знаешь, как развезет? Понижать градус – это смерть, - и она

снова залилась дробным, мелким смехом.

- Ну а что тогда делать? – окончательно рассердился он и смотрел на нее

озлобленно.

- Пить культурно, закусывая при этом, вот что, - она успокоилась наконец и

подняла голову, вытирая глаза кухонным полотенцем. – Не лакать ее подряд, а

выпить со мной две-три стопочки и остановиться. Сможешь так?

Добряков понимал, что не сможет, при всем желании уже не сможет. Но

сказать об этом стеснялся. А потому помялся немного и слабо выдавил:

334

- Попробую. Но все равно наутро надо бы пару бутылочек купить. Я от них

только поживее, поразумнее буду. А то усну на ходу.

- Уговорил, - кивнула она. – Пару бутылок пива можно. Сейчас пойдешь?

- А чего тянуть? Вот давай еще по одной – и пойду, - он взял бутылку,

наполнил обе стопки и, стараясь бодриться, произнес:

- За нас, что ли?

- За нас, - согласилась она и, чокнувшись с ним, мелкими глоточками стала

пить из своей стопки.

Потом дала ему сто рублей, попросила купить сигарет и наказала, пряча

глаза:

- Только ты не ходи в палатку, мне кажется, там пиво не очень хорошее, не

свежее какое-то. Лучше в магазин сгоняй. Очередей там, я думаю, пока нет.

Хорошо?

- Ага, - кивнул он, пропустив ее слова мимо ушей, и вышел.

«Нехорошее, несвежее, - бурчал он, выходя из подъезда. – Не тебе ведь

травиться-то! Раньше не привередничала так!» - и бодрым шагом зашагал к

палатке.

Издалека еще увидел знакомую толпу выпивох и вздрогнул.

«Бог ты мой! Как же я про этого-то не подумал? Не хотелось бы с ним

сейчас встречаться», - едва промелькнуло в голове, как понял, что поздно: Рюмин уже увидел его и что-то нашептывал приятелям, кивая в его сторону.

«А, была не была!» - чертыхнулся про себя и решительно шагнул вперед.

335

- Здорово, Егорыч! – приветствовал его Ермалюк, как-то хитровато

вглядываясь ему в глаза.

- Здорово, - бросил Добряков, не глядя на него и не протягивая руки.

- И поздороваться не хочешь? – не отставал Ермалюк.

- Извини, времени нет, - буркнул Добряков и покосился в сторону Рюмина, который вдруг отделился от толпы и направился к нему.

«Чего это он?» - подумал Добряков и почувствовал, как душа опускается

куда-то вниз, утяжеляя ноги.

- Привет, Сашок. Мне пару бутылочек «Хейнекена» и пачку «LD», - сказал

Добряков в окошечко.

- Привет, привет, давненько не заходил. Завязал, что ли? – отозвался

любопытный голос хозяина.

- Да так… дел полно, - отговорился Добряков и повернулся к уже

подошедшему к нему Рюмину.

- Здорово, - и протянул ему руку.

- Прифет, - ответил Рюмин и пожал руку.

- Слушай, ты меня прости за все это… Я был не прав тогда… - и

заискивающе посмотрел на соседа.

- Та фикня, - махнул рукой Рюмин. – Кто старое помянет, тому, сам снаешь…

- Но все равно прости… Хочешь выпить пивка? – предложил Добряков, но

тут же спохватился: денег у него было только на две бутылки для себя да на

пачку сигарет.

336

- Ну тафай, - согласился Рюмин, и Добряков, проклиная все на свете, взял

протянутые Сашком бутылки, открыл одну и протянул Рюмину. Тот взял,

жадно приник губами к горлышку и в один момент вылил в себя прохладную

пенистую жидкость.

Добряков грустно посмотрел на опустевшую бутылку, проглотил слюну и

спросил:

- Еще будешь?

- Тафай.

«Чтоб тебя! Придется опять за пивом идти. Только теперь уж точно в магазин.

Что я ее не послушал?» - ругал себя Добряков.

- Извини, братан, больше нету денег, - промямлил он, глядя на вторую пустую

бутылку, которую Рюмин отправил вслед за первой – в переполненную урну

возле палатки.

Добряков виновато улыбнулся, слегка похлопал соседа по плечу («Ну,

будь!»), развернулся было, чтобы уходить, как замер от громкого, брошенного

вдогонку:

- А ты у Сины сфоей попроси. Она тля меня таст!

- Что? – Добряков обвернулся, словно ужаленный.

- У Сины, кофорю, попроси на пифко. Мне не откашет. Она у тепя

песоткасная. Слаткая…

- Ты чего плетешь? – сжав кулаки, Добряков сделал шаг к Рюмину.

Приумолкшие в толпе жадно смотрели на них.

337

- Если пы не она, - с трудом выдавливая из-под маски злобные слова, Рюмин

пятился назад. – Если пы не она, ни са што пы не фсял саяфление. Так пы

тепе и книть на соне!

Добряков остановился на месте и больше шагу не мог ступить. Чудовищная, страшная догадка поразила его. Ему теперь стало ясно все загадочное

поведение Зины в это утро, ее странные вопросы, непонятная поспешность с

загсом, наконец, просьба не идти к палатке… Все стало ясно вдруг, в один

момент.