О бедном монахе замолвите слово.

Вой, изливавшийся из бледнолицего, заметно сменил тональность и приобрел пикантные, но, стоит отметить, несколько гнусавые нотки.

Да, ему определенно нужно больше работать над своим вокалом.

— Если твои родители не вложили в тебя хотя бы капельку совести, то это придется сделать мне!

Но лишь протяжное «Оуууууоууууу…» было мне ответом.

— А ну ка, отпусти молодого господина! — поспешил вмешаться в воспитательный процесс здоровяк, и рванулся ко мне. Я не разделил его порывов, и толкнул бледного певца к нему в объятия, при этом его хобот едва не остался у меня в руке. Ну да ничего — пусть будет рад, что не оторвал совсем, а что немного вытянул, так будет наукой.

Да и в хозяйстве полезно, опять же — пусть белье на нем сушит, или фрукты с деревьев сбивает…

Процесс воссоединения парочки негодяев я сопроводил воспитательным пинком ему в область копчика.

— Ты… Ты… Ты посмел… Ударить молодого господина? — неверяще вопросил бугай, баюкая того в объятиях. — Ты ответишь за это, проклятый старикашка!

Нет, тактика слоновьей атаки, конечно весьма известна и уважаема как в среде культиваторов, так и среди подавляющего большинства военачальников нашего государства, но применять ее против практика тайчи, да еще вооруженного посохом?

Набегающему на меня здоровяку я показал, что собираюсь ткнуть его посохом в брюхо, и тут же попытался вставить ему торец посоха промеж глаз, но не преуспел.

— Ага! Этот Му Вэньян тоже изучал кулачное искусство! — торжествующе провозгласил бугай, своей лапищей уверенно сжимавший мою метлу. Он поймал ее за противоположный от меня конец, летевший ему в лоб, и теперь победно ухмылялся. — Что ты теперь сделаешь, старикашка? Попробуй, выдерни! Этот Вэньян на соревнованиях в Шэчжоу поднял камень весом двести цзиней одной рукой, не используя Ци! Ты никогда не победишь меня, потому что цвеньк!

Победную речь здоровяка прервал бодрящий звук удара железом по весьма толстой и крепкой кости.

Ведь что мне оставалось делать, если могучий Вэньян, что умеет поднимать огромные камни, поймал мою метлу и так ее и держит напротив своего лица?

Только как следует ткнуть ею вперед, а потом выдернуть назад.

А противоположным концом метлы как следует нарушить ему равновесие янь и инь в пользу последнего. Ибо не следует слишком широко раскорячивать ноги в поединке с этим старым мудрым Дао.

Так он и завалился на задницу, задумчиво глядя на меня сквозь свернутую на манер подзорной трубы ладошку, из которой выскользнула моя метла, и соль скупых слез, катившихся по его щекам, показывала крайнюю степень раскаяния.

Я внезапно почувствовал себя очень хорошо, несмотря ощущение холода: словно невидимый ледяной комок прокатился по метле после удара, прихватил мне руки и по ним поднялся выше, и затем распался на россыпь мурашек, проскакавших по моей спине. Ведь что может быть лучше, чем объяснить заблуждающемуся всю степень его неправоты? Доказать, убедить, и увидеть радость осознания в глазах вступающего на путь праведности?

***

И пусть злые языки будут болтать о злобном старикашке, избившему дубиной молодого мастера, который хромая и держась за нос бросился на выручку к своему павшему товарищу…

***

Пусть они говорят о жестокости и грубости этого старика, что своим дрыном испортил ему вторую ногу так, что молодой мастер стал хромать на обе (это непросто, но у него получилось)…

***

Пусть после удара посохом по спине этот молодой мастер приобрел поистине царственную осанку, хотя и перестал сгибаться в пояснице…

***

Этому старому добродушному Дао безразлична ложь, источаемая злыми языками!

Добро и праведность!

Совесть и благочестие!

Вот что должен брать с собой каждый практик, выходя из дома.

Любовь и сострадание — вот что главное.

— Мне больше не холодно, — прогундосил сидящий рядышком со своим напарником любитель полапать девок, — Вэньян! Мне больше не холодно!

Внимательно наблюдающий за мной в свою «подзорную трубу» Вэньян, в знак того, что ему тоже больше не холодно, протяжно простонал.

— Да-да, мелкие негодяи! И если вы еще раз задумаете подержать свои ручонки в тепле и подойдете к моей внучке, вас полностью согреют горячие кулаки этого старика! — с достоинством поведал я им.

— Почтенный мастер, мне действительно больше не холодно! Спасибо, спасибо, старший! — восторженно гундил замерзавец — Спасибо! Вы спасли мне жизнь!

— Ооооооо! — с ним во всем соглашался его здоровенный друг. — Ооооо…

По-моему, это сумасшедшие — думал я, вытаскивая за руку из толпы довольную Ванкси — Что там рассказывал про скорбных разумом тот рыбак Цзе? Вот это они и есть. Еще и на людей нападают. Таких нельзя пускать в город.

«Твой кругозор заколочен досками, ученик».

— Что не так, учитель? — не понял я критики.

«Даже я почувствовал морозную Ци, ранее отравлявшую тела этих двух юнцов».

— Ээээ…?

Ответом мне был лишь тяжелый вздох старого Фанга.