О бедном вампире замолвите слово

— Никак не привыкну к тому, что у эльфов так напутано с определением пола.

— Все у них с полом в порядке. Тут другое: инстинкты у эльфов работают по другим законам, нежели у остальных жителей нашего мира. — Призрак медленно поплыл вперед, Кирп последовал за ним.

— Впервые об этом слышу.

— Неудивительно, ведь уже много тысячелетий никто не вспоминает о таком маленьком фактике из биологии эльфа, как двуликость. Они рождаются мужчинами с женскими инстинктами или женщинами с мужскими. Только достигнув зрелости и встретив свою пару, эльфы, дополняя друг друга, становятся полноценной ячейкой нашего общества. Однако об этом позабылось, и их стали воспитывать так же, как вампиров, чертей и прочих жителей Королевства. Забылось и то, что эльфы плохо приспосабливаются к переменам и совершенно беззащитны перед бюрократической системой. Добавлю еще, что выбор профессии тоже играет большую роль. Они всегда люди творческие, всегда думатели, не делатели. Мужчины-эльфы только ученые, только поэты, только изобретатели и музыканты. Не практики, а теоретики. Эльфийские женщины, напротив, деятели, карьеристки с высокой мотивацией, что усугубляет проблему. К тому же два-три тысячелетия назад у них был введен закон, запрещающий рождение детей вне брака. С этого-то и началась деградация. Принудительные аборты разрушили равновесие полов, так что теперь такие вот одиночки, — он кивнул вслед эльфу, — не могут определиться с тем, кто они — мужчины или все-таки женщины.

Кирпачек вздохнул, подумав о том, что люди сами создают себе проблемы, принимая неправильные, а порой и откровенно преступные законы за истину в последней инстанции.

— Мне кажется, — задумчиво проговорил вампир, — я нашел причину вспышек осиновой болезни.

— Говори, Кирпачек, мне очень интересно твое видение проблемы.

— Осиновая болезнь, она от незаслуженных удовольствий, — смущаясь, высказал предположение Кирп.

— Ты прав, но спасения от этого нет. — Гундарго пнул ногой камешек и остановился, наблюдая за ним. — Так что, мой молодой друг, осиновая болезнь когда-нибудь погубит весь наш мир. Когда-нибудь она доберется и до троллей, и до крылатых демонов, и до всех остальных родов, семей и отрядов. Поверь, это вопрос времени.

— Но почему? Разве трудно отказаться от просмотра фильмов ужасов по телевидению и в кинотеатрах?

— Да, фильмы об ужасном монстре человеке — сомнительное удовольствие, — согласился коллега. — Но, друг мой, ты хоть раз встречал людей, которые бы добровольно отказались от сомнительного? — Он помолчал и добавил: — Сомнительного богатства, сомнительного секса, сомнительной популярности? Ряд можно продолжать бесконечно. Сомнительное — штука коварная, однако стоит напомнить тебе, что возникает оно у людей только тогда, когда забывают действительное. Прости, я впал в грех философии, но иногда мне кажется, это просто необходимо.

Кирпачек, сбитый с толку рассуждениями Гундарго, спросил:

— Получается, что осиновая болезнь поражает только того, кто предал свою действительность?

— Получается, что именно так.

— Но что ждет тех, кто держится за свои действительные удовольствия, отринув все сомнительное?

— Ад, — ответил старший коллега. — Ад, мой дорогой друг. Полный испытаний и ужасов, боли и препятствий, но — как вы знаете — тех, кто пройдет его, на выходе ожидает награда.

— Простите, Гундарго, но я не помню, чтобы, кроме попадания в ад, была еще какая-то награда. Видно, невнимательно слушал проповеди преподобного Лудца в детстве. Просветите, коллега.

— Согласно легенде, тот, кто сможет понять, принять и простить великое адское место для тел, тот обретет душу.

— Душа… — молодой вампир растерялся, — но что это такое?

— И я хотел бы получить ответ на этот вопрос. — Гундарго устало улыбнулся. — Очень хотел бы, Кирп. Но — хотите совет?

Кирпачек кивнул.

— Забудь об осиновой болезни, оставь больным право самим делать выбор. Вечных болезней не бывает: либо больной умирает, либо выздоравливает. А теперь я с тобой прощаюсь… Знаешь, обрезать крылья тяжело. Больно в первую очередь мне.

Гундарго, пожав вампиру руку, повернулся и поплыл прочь. Его бледный силуэт, удаляясь, становился все прозрачнее, пока не пропал совсем.

Кирпачек фон Гнорь долго смотрел ему вслед. В голове все смешалось, сердце охватила дрожь разочарования. Он не понимал, почему нельзя объяснить населению Королевства Объединенных Шабашей такую простую вещь: не прикасайтесь к сомнительным удовольствиям, и тело ваше очистится от вирусов, вызывающих осиновую болезнь.

— До-окт-т-о-ор…

Кирп оглянулся: надоедливый эльф, оказывается, никуда не ушел. Он стоял неподалеку, все еще сжимая в руках букет чертополоха.

— Что ты пристал? — усталым голосом спросил его Кирпачек. — Иди, ищи свою половину — мужскую или женскую, — мне все равно. Главное — эльфийскую.

— Эт-то-о долго, — прошептал эльф и заплакал. — Он-на може-э-эт-т появ-вит-т-ца через тысяч-чу ле-э-эт-т… А мне сег-годня хо-о-че-э-эт-тся…

Вампир неожиданно для самого себя разозлился.