О берегах отчизны дальней...

С именами Мулуда Ферауна, Мухаммеда Диба, Малека Хаддада, Катеба Ясина, Мулуда Маммери, Ж. Сенака, Башира Хаджа Али связывают рождение новой алжирской литературы. Сегодня многих из них уже нет. Мухаммед Диб — один из ныне здравствующих классиков, признанный авторитет среди новых, молодых писателей Алжира, один из самых плодовитых художников, не прекращавший работы ни при каких обстоятельствах и ударах судьбы. Возможно, сама его жизненная школа, сам многотрудный опыт повлияли на выработку этой способности — ведь Диб за свою жизнь сменил много профессий, прежде чем стал писателем. Выходец из семьи небогатой (род. в 1920 г. в Тлемсене, на западе Алжира), но давшей возможность ему получить образование, закончить французский лицей, овладеть французским в такой же степени, как и родным арабским, Диб работал учителем, художником, журналистом, сотрудничал в коммунистической прессе. Он рано начал публиковать стихи, но только к концу сороковых годов решил заняться литературой всерьез. Ни годы, прошедшие со времени выхода в свет его первого крупного произведения — романа «Большой дом» (1952), ни события, круто изменившие его жизнь, не заглушили призвания, которое он почувствовал тогда, не повлияли на сделанный однажды выбор: писать правду о Родине. Высланный из Алжира за антиколониальную пропаганду, Диб с 1959 г. живет вдали от своей страны, но продолжает создавать произведения, в которых не смолкает голос Отчизны.

Она, видимая им теперь из далекого далека, предстает в том особом, пронизанном и болью, и любовью, и тоской свете, который не мешает, однако, художнику различать ее главные, ее сегодняшние очертания («большое» действительно «видится на расстоянье»), явленные нам в художественном мире его творений, теперь значительно отличном от прежнего.

Прежний — это многочисленные публикации на страницах прогрессивной печати) стихи, рассказы, сборник новелл (1955), трилогия «Алжир»: романы «Большой дом», «Пожар» (1954), «Ремесло ткача» (1957), — роман «Африканское лето» (1959), где писатель рассказывал, как живет Алжир накануне своей Революции, защищал дело алжирского народа, доказывал необходимость и неизбежность обретения им новой Истории.

Огромное полотно национальной реальности, созданное Дибом, художественно запечатлело все слои алжирского общества, не только городскую, но и сельскую среду, показало условия труда и быта феллахов, рабочих, ремесленников, интеллигенции, образы алжирцев, «просыпающихся», «поднимающихся», осознающих необходимость перемен, видящих истинные причины царящего на их земле Зла. А это было уже не только художническим подвигом, но и политическим актом, засвидетельствованием этапов становления, эволюции и взлета национального самосознания целого народа, стоявшего на пороге битвы за независимость.

Но Диб-реалист, Диб-политик, Диб-«свидетель» и «комментатор» начавшегося и все разгоравшегося «пожара» революции был и тончайшим лириком, искуснейшим поэтом, в чьих стихах воспевалась красота родной земли, ее природа, ее люди, отражались глубокие душевные волнения, чувства человека, переживающего судьбу Родины как свою собственную, Поэтическое начало, присущее всему творчеству Диба, с годами окрепнет, сместится в план сугубо психологических и философских «отражений», уйдет от объективных «свидетельств» реальности к изображению реальности духовного мира, показу сознания личности, размышляющей о связи времен, сопоставляющей различные точки зрения на проблемы волнующего ее бытия, проецирующей наблюдаемое в образы, особо значимые для художника, символически сгущенные, уплотненные, не столько комментирующие, сколько исследующие жизнь.

И в поэтических циклах, которые возникнут в разное время («Тень-хранительница», 1961; «Образцы», 1970; «Вселюбовь», 1975), и в романном своем творчестве, начавшемся на «изломе» пятидесятых годов, эти качества — сочетание лиризма с глубокой психологичностью и философичностью, — постепенно усиливаясь, особенно интенсивно скажутся в последующие годы.

Но, может быть, собственно художественные особенности того периода творчества Диба, о котором нашему читателю было известно мало, и не столь были бы значимы, если бы они, сами по себе, не помогли писателю совершенно по-новому взглянуть и на Алжир; увидеть и запечатлеть его как бы изнутри, показать те его грани, которые долгое время оставались невидимыми для всех. Возьмем на себя смелость войти в этот новый для нас мир.

Покинув в 1959 г. Алжир, Диб уносит с собой в сердце не только не затянувшуюся, но еще и кровоточащую рану: война была в самом разгаре, и сердце его — художника, гражданина, борца — не могло не отзываться болью на события, в которых решалась судьба его народа.