О благодеяниях

[1] Так что же? Неблагодарный останется безнаказан? Что же, безнаказан останется и нечестивый, и злодей, и корыстолюбец, и властолюбец? и жестокий? Но разве ты считаешь безнаказанным то, что ненавидимо; или ты считаешь какое-либо наказание тяжелее всеобщей ненависти? [2] Наказанием для неблагодарного служит уже то, что он ни от кого не смеет получить благодеяния, что он никому не смеет оказать его, что на нем останавливаются взоры всех или, по крайней мере, ему кажется, что останавливаются, что он утратил понимание прекраснейшего и приятнейшего дела. Не называешь ли ты несчастным того, кто лишился остроты зрения, чьи уши заложило от болезни? Ужели же не назовешь жалким того, кто потерял смысл в благодеяниях? [3] Такой человек боится богов, свидетелей всякой неблагодарности; его сжигает и угнетает сознание похищенного благодеяния; наконец, достаточно велико и то самое наказание, что он не сознает плода самого прекрасного, как я сказал, дела. Но для кого бывает приятно получить, тот и пользуется полученным с равным и постоянным наслаждением; он радуется, взирая на душу того, от кого получил, а не на полученный предмет. Благодарному человеку благодеяние всегда доставляет наслаждение, неблагодарному же – только однажды (т. е. при получении). [4] Жизнь того и другого может быть сравнена таким образом: один печален и беспокоен, каким обыкновенно бывает человек, не сознающий того, что для него сделано, и лживый; у него нет должного почтения ни к родителям, ни к воспитателю[97], ни к наставникам[98]. Другой бывает радостен и весел всегда, когда находит случай воздать благодарность; он черпает великую радость от этого чувства и не старается об уменьшении своего долга, но о том, как бы воздать с большею полнотой и щедростью не только родителям и друзьям, но и лицам более низкого положения. Ибо если он получит благодеяние и от слуги своего, то обращает внимание не на то, от кого, а что (именно) получил.

Глава 18

[1] Несмотря на то, некоторые, как, например, Гекатон[99], спрашивают: может ли раб сделать благодеяние для господина? Ибо находятся люди, которые делают такое различие: одно есть благодеяние, другое – долг, третье – служба. Благодеяние есть то, что дает чужой, а чужой – это тот, кто мог беспрепятственно от этого уклониться. Долг свойствен жене, сыну и тем лицам, которых побуждает и заставляет помогать необходимость. Служба есть дело раба, который, благодаря условиям своей жизни, поставлен в такое положение, что из всего, что он делает для своего господина, ничего не может поставить тому в счет[100]. [2] Впрочем, кто не допускает того, чтобы раб когда-либо делал для своего господина благодеяние, тот не понимает общечеловеческого права[101], ибо важно то, каков душою человек, оказывающий благодеяние, а не то, какого он положения. Ни от кого не заграждена добродетель[102], она для всех открыта, всех допускает, всех приглашает к себе: людей благородных, вольноотпущенников, рабов, царей и изгнанников; она не разбирает ни дома, ни имущественного ценза, а довольствуется человеком так, как он есть. Ибо что (в противном случае) было бы обеспечено от случайности, что великого мог бы ожидать от себя дух, если бы судьба могла изменять даже испытанную[103] добродетель? [3] Если раб не (может) делать благодеяния для господина, то никто не может делать благодеяния для своего царя и воин для своего полководца. Ибо что за различие в том, какой кто подлежит власти, как скоро он (только) подлежит высшей власти? Ведь если рабу препятствуют достигнуть имени человека, оказавшего услугу, неволя и страх крайней степени наказания, то ведь то же самое будет препятствовать (достигнуть этого) и тому, кто имеет царя, и тому, кто имеет полководца, потому что под различными именами существует над ними одинаковая власть. Но делают благодеяние и для царей своих, делают для полководцев, следовательно, могут делать и для господ. [4] И раб может быть справедливым, может быть храбрым, может быть великодушным, следовательно, может делать и благодеяние, так как и это последнее свойственно добродетели. Рабы в такой мере могут оказывать благодеяние господам, что даже их самих (т. е. самую их жизнь) часто делают предметом своих благодеяний[104].

Глава 19