О благодеяниях

Итак, я стану просить награды за благодеяние, потому что буду вынужден сделать это или в силу необходимости, или ради (блага) того, у кого буду просить (этой награды).

[2] Цезарь Тиберий[312] одному человеку, заговорившему было: «Ты помнишь…?», отвечал в самом начале разговора, прежде чем тот представил другие доказательства прежней дружбы: «Не помню, чем я был!».

Разве не надо было у такого человека просить награды за благодеяние? Для него желательно было забвение: он уклонялся от знакомства со всеми друзьями и сверстниками и желал видеть одно только свое настоящее положение, о нем одном только думать и разговаривать; прежнего друга он считал соглядатаем!

[3] С большею осторожностью надо выбирать время для просьбы о награде за благодеяние, чем для просьбы о благодеянии. Надо соблюдать осторожность в словах, дабы и человек благодарный не мог обидеться, и неблагодарный не мог пренебречь. Молчать и выжидать надо было бы только в том случае, если бы мы жили среди людей мудрых; впрочем, и мудрым лучше было бы также показывать, чего требует положение наших дел. [4] И к богам, знания которых не избегла ни одна вещь, мы тем не менее обращаемся с просьбами, и наши молитвы не упрашивают их, но напоминают. И тот жрец, о котором рассказывает Гомер[313], совершает священные службы богам и возносит религиозное поклонение алтарям. Желание и способность быть убежденным – добродетель второстепенного достоинства. [5] Послушных коней ты заставишь повиноваться, слегка поводя удилами туда и сюда: у некоторых надо бывает (предварительно) смягчать душу, которая служит наилучшим правителем для себя самой. Всего ближе (к нам) стоят такие люди, которые, после напоминания, снова возвращаются на путь. У них не надо отнимать вождя. [6] Острота зрения присуща бывает и закрытым глазам, но она остается без употребления, и (только) наступление дневного света призывает ее к своим отправлениям. Инструменты остаются в бездействии, если художник не употребит их на свое дело. Иногда доброе желание и бывает в душах, но остается в бездействии – частью благодаря удовольствиям и нерадению, частью – благодаря незнанию обязанностей. Мы должны сделать это (присущее душе доброе) желание плодотворным и, под влиянием гнева, не оставлять людей в пороке, но, подобно наставникам учеников, терпеливо сносить ошибки слабой памяти, и подобно тому как эта последняя часто, после напоминания одного или двух слов, бывает доводима до связанного воспроизведения всей речи, так, при помощи напоминания, надо призывать ее и к воздаянию награды (за добро).

КНИГА ШЕСТАЯ

Глава 1

[1] Иные вопросы, достойнейший из мужей Либералий, исследуются только для упражнения разума и всегда остаются вне жизни[314]. А некоторые и в то время, пока исследуются, доставляют удовольствие и по своем разрешении приносят пользу. Я представляю тебе множество подобных вопросов всех родов, – а ты должен по своему усмотрению приказать или продолжать их подробное исследование, или представить только краткое обозрение[315]. Но и в этом последнем случае, если даже ты прикажешь скорее отступить (от них), нечто тем не менее будет сделано, так как полезно знать и то, подробное изучение чего бывает излишне.

Итак, я буду зависеть от выражения твоего лица и сообразно с тем, как оно мне посоветует, над одним стану останавливаться долее, а другое устранять и выбрасывать.

Глава 2

[1] Предлагали вопрос: можно ли отнимать благодеяние?[316] Некоторые отрицают возможность этого, потому что благодеяние не вещь, а действие, подобно тому, как одно есть дар, а другое – самый процесс дарения, одно – мореплаватель, а другое – мореплавание. И хотя больной не бывает без болезни, тем не менее больной и болезнь – не одно и то же; так и самое благодеяние представляет собою одно, а то, что благодаря благодеянию доходит до кого-нибудь из нас, – другое. [2] Первое (самое благотворительное действие) – бестелесно; оно не уничтожается, а его материя переносится туда и сюда и меняет своего господина.

Итак, когда ты отнимаешь (предмет благодеяния), то сама природа вещей не может возвратить назад того, что дала. Она прерывает, но не уничтожает своих благодеяний. Кто умирает, тот все-таки жил; кто потерял глаза, тот тем не менее видел. С полученным нами может быть сделано только то, что его (в настоящий момент) у нас не будет, но чтобы его не существовало вовсе, – этого сделать нельзя: часть благодеяния, и притом самая верная, заключается в прошедшем. [3] Иногда мы встречаем препятствие к более продолжительному пользованию благодеянием, но самое благодеяние от этого еще не исторгается. Хотя бы природа призвала для достижения этого все свои силы, ей тем не менее нельзя вернуться назад. Можно отнимать дом, деньги, собственность и все то, к чему прилагается имя благодеяния, – само же по себе это последнее стойко и неподвижно. Никакая сила не сделает того, чтобы один не давал, а другой не принимал.

Глава 3