О борьбе с проституцией

Александр Валентинович Амфитеатров О борьб съ проституціей

I

Опять газеты полны разговорами о борьб съ развитіемъ проституціи, объ уничтоженіи торга блыми невольницами, о правилахъ для одиночекъ, квартирныхъ хозяекъ, объ охран отъ разврата малолтнихъ и т. д. Собираются и ожидаются създы, слагается союзъ «защиты женщинъ», готовятся проекты, сочиняются рчи, пишутся статьи. Сколько хорошихъ словъ, благихъ намреній, – надо отдать сараведливость, – весьма часто переходящихъ и въ доброжелательные поступки, и въ полезныя пробныя мропріятія! И изъ года въ годъ, изъ десятилтія въ десятилтіе повторяется одна и та же исторія: доброжелательные поступки приводятъ къ результатамъ чуть ли не обратно противоположнымъ желанію, a изъ мропріятій вырастаетъ для женскаго пола, совсмь неожиданнымъ сюрпризомъ, какая-нибудь новая житейская каторга, горшая прежнихъ. И сатана, гуляя по своему аду, полъ въ которомъ, какъ извстно, вымощенъ добрыми намреніями, – посл каждаго създа или конгресса о проституціи, все крпче, все съ большею самоувренностыо топаетъ копытами по тому мсту, гд похоронены сотни разршеній вопроса о падшихъ женщинахъ, язвительно смется и приговариваетъ:

– Вотъ гд y меня основательно, густо вымощено!

Борьба съ распространеніемъ проституціи, обыкновенно, проектируется съ двухъ точекъ отправленія: этической – для самихъ жертвъ проституціи, медицинско-профилактической – для общества, въ сред котораго проституція развивается, служа показательницею его, какъ принято выражаться, темперамента. Въ дополненіе къ отвтамъ на эти главные устои вопроса, ищутся разгадки второстепенныхъ осложненій, изъ него истекающихъ; въ томъ числ, съ особеннымъ усердіемъ предлагается дилемма объ улучшеніи быта проститутки, объ охран ея человческихъ и гражданскихъ правъ, словомъ, такъ сказать, о защит ея отъ жестокаго обращенія. Опять-таки – прекрасныя, истинно гуманныя задачи: и упражняться въ ршеніи подобныхъ житейскихъ шарадъ – благороднйшее занятіе для мыслителя благонамреннаго и любвеобильнаго. Но сатана, все-таки, топочетъ копытами, смется и восклицаетъ:

– Нтъ, господа, – это мсто y меня надежно, крпко вымощено!

Я зналъ въ жизни своей очень много членовъ разныхъ обществъ покровительства животнымъ, въ томъ числ иныхъ очень дятельныхъ, – но только одного, который покровительствовалъ имъ дйствительно и вполн послдовательно. Онъ сдлался вегетаріанцемъ, всегда и всюду ходилъ пшкомъ и не держалъ въ дом своемъ ни кота, ни собаки. Этотъ человкъ устранилъ себя отъ потребностей въ животномъ мір, и тогда животный міръ получилъ нкоторую гарантію, что онъ не будетъ терпть отъ этого человка жестокаго обращенія, по крайней мр, вольнаго потому что, вдь, въ конц-то концовъ, все наше отношеніе къ животнымъ – сплошь жестокое, даже когда мы считаемъ его кроткимъ. Нельзя съ нжностью лобанить быка, хотя бы на самой усовершенствованной бойн, нельзя мягко сердечно перерзать горло барану и отрубить голову индюку; нельзя воображать, будто доставляешь необычайное наслажденіе лошади, впрягая ее въ вагонъ конно-желзной дороги; и хотя гастрономы утверждаютъ, будто карась любитъ, чтобы его жарили въ сметан, однако врядъ-ли они отъ карася это слышали. Не быть жестокимъ по отношенію къ животнымъ можетъ только то общество, которое въ состояніи обходиться безъ животныхъ. Всякое иное покровительство животнымъ заботится не о благополучіи животнаго міра, a объ успокоеніи нервной чувствительности общества человческаго, объ умиротвореніи поверхностными компромиссами человческой совсти, внутреннимъ голосомъ своимъ протестующей въ насъ противъ грубыхъ формъ эксплоатаціи живого, дышущаго существа. Защищая истязуемое или напрасно убиваемое животное, мы оберегаемъ не его, но собственный нравственный комфортъ, собственное самодовольство. Если въ оправданіе истязанія или убійства животнаго имется хоть маленькій, понятный и выгодный человку предлогъ, оно уже не считается ни истязаніемъ, ни напраснымъ убійствомъ. Научные интересы – достояніе немногихъ: поэтому тысячи людей возмущаются до глубины души откровенными жестокостями вивисекціи, цлей которой они не понимаютъ. Вкусовые интересы доступны всмъ: поэтому т же тысячи людей не смущаются сть раковъ заживо сваренныхъ въ кипятк, и требуютъ, чгобы кухарка скла налима предъ закланіемъ его въ уху, такъ какъ отъ сченія налимъ «огорчается», и вкусная печенка его распухаетъ.

Прошу извиненія за грубоватую аналогію, но мн сдается, что въ вопрос о проституціи мы весьма недалеко ушли отъ сомнительной условносги обществъ покровительства животнымъ. Вопросъ ставится совершенно на т же шаткія основы компромиссовъ между безусловнымъ и неизбжнымъ зломъ общественнаго явленія и его условною, житейски-практическою «пользою».