О брачной и внебрачной жизни

В свадебных обычаях переплелись традиции христианские и языческие. Все они по сей день прекрасно уживаются друг с другом. И даже священнослужитель М. М. Поспелов, опубликовавший в конце XIX века прекрасную статью о свадебных обычаях Нижегородской губернии, без всякого осуждения пишет, что когда молодые собираются в церковь, «обыкновенно жениху и невесте кладут в карманы по луковице и втыкают в одежду иголки — для того чтобы их не испортили. Те же предосторожности принимают и все поезжане». Но и обвешанный иголками жених не так-то легко довозит невесту до церкви: по дороге ему мешают девушки, пытаются отбить подругу. Потом при выезде из деревни мужики загораживают дорогу и не пропускают поезд, пока их не угостят водкой. А тем временем невестин брат направит лошадей в другую сторону или вывалит невесту в снег.

После венчания чаще всего свадебный поезд возвращается в дом невесты. Здесь все садятся за обеденный стол, но это еще не пир: спиртного не подают, да и молодых за столом нет, они обедают отдельно. Зато в центре внимания — тот самый забавный пирог, который все утро пекли подруги невесты. Тысяцкий выкупает его у девушек, а дружка должен так его разрезать, чтобы не уронить ни одного бантика. Потом лучинки с бантиками девушки унесут к себе домой — на счастье.

Не успел закончиться обед, как начинается свадебный пир. Теперь уже и молодые за столом, и вино льется рекой. А впереди третий пир, на соседней улице или в соседней деревне — в доме у жениха.

Так или примерно так проходили, а иногда и сейчас проходят свадьбы под Нижним. Впрочем, по всей России традиции схожи. А если и отличаются — это не главное. Главное — всеобщее напутствие: «Совет да любовь».

Невинности невест в крестьянских семьях большинства регионов России, как правило, особого значения не придавали. Этнографы XIX века сообщают, что в Архангельской губернии девушка, родившая ребенка, имела больше шансов на замужество. Здесь бытовала пословица: «Девушка не травка, вырастет не без славки». В книге, посвященной этнографии Вологодской губернии, говорится, что «в большей части деревень девичьему целомудрию не придается строгого значения». А в некоторых деревнях «девка, имевшая ребенка, скорее выйдет замуж, чем целомудренная, так как она, знают, не будет неплодна». Крестьяне говорили этнографам: «Редкая из наших девок не гуляет до замужества». Парни вступали в первые связи лет с пятнадцати и до свадьбы успевали сменить нескольких подружек. По сообщению врача из Рязанской губернии, в деревнях нельзя было найти девушки старше 17–18 лет, которая сохранила бы невинность.

Надо отметить, что сексуальные вольности, которые существовали в деревнях, хотя и имели древние традиции, правительством Российской империи не поощрялись. Другое дело, что невинность или греховность крестьянских девок, как правило, попросту не попадала в сферу внимания властей. Но в тех редких случаях, когда греху давалась огласка, дело могло кончиться уголовным разбирательством.

В архивах города Бежецка сохранились так называемые «блудные дела». Одно из них относится к 1757 году. Воеводской канцелярией по обвинению в блуде была арестована крестьянская девка Марина, Федотова дочь, бывшая в услужении у купца Федора Пономарева. На следствии она показала, что имела связь со своим работодателем и что он обещал на ней жениться. Купца призвали к ответу. Связь он признал и принес за нее «всенижайшее и рабское извинение» — правда, не обманутой девушке, а на высочайшее имя, но жениться категорически отказался. Судья не стал разбираться, кто виноват, и в простоте приговорил обоих любовников к наказанию плетьми, что и было исполнено. Но урок не вразумил ни любострастного купца, ни его служанку. Не вполне понятно, кто и как сумел добыть доказательства их повторного падения, тем не менее документы сообщают, что через три недели «они, купец Пономарев и девка Федотова, по освобождении ее из Бежецкой канцелярии ис-под следствия по прежде бывшему о блуде делу вторично между собою полюбовное блудожительство подлинно имели». Купца снова наказали плетьми и приговорили к штрафу, а Марину отослали в воеводскую канцелярию — выражаясь современным языком, арестовали.

Территорией сравнительной сексуальной свободы в России всегда был прежде всего Север. Русские, несмотря на церковные гонения, праздновали там Ивана Купалу. «Чудь» (то есть финно-угорские народы) от них не отставала, нарушая установленные Церковью брачные правила и творя «законопреступные» и «блудные дела», как выражались в своих грамотах новгородские архиепископы Макарий и Феодосий в середине XVI века.