О брачной и внебрачной жизни

Но в диалоге «Две любви» тот же Лукиан несколько проясняет ситуацию. Один из его героев, протестуя против любви между мужчинами, говорит:

Если… по-твоему, пристойно мужчине разделять ложе с мужчиной, то дозволим впредь и женщинам любить друг друга. Да, да, сын нынешнего века, законоположник неслыханных наслаждений, ты придумал новые пути для мужской утехи, так обрадуй и женщин: подари им такую же возможность, пусть одна другой заменяет мужа! Пусть, надев на себя изобретенное бесстыдное орудие, заменяющее данное природой, — чудовищная загадка пашни, не знающей посева, женщина с женщиной, как муж с женой, встречаются на ложе! Пусть наименование разврата, редко достигающее слуха, — мне стыдно даже произносить это слово, — имя трибады впредь выступает гордо, без стеснений!

С точки зрения авторов настоящей книги, герой диалога несколько погорячился, считая, что идея однополой любви между женщинами так уж нова — со времен Сапфо прошло уже более восьми сотен лет. Во всяком случае, из его слов видно, что любовь эта считалась греками чем-то не слишком приличным, но в то же время «бесстыдные орудия» для нее были известны и, видимо, вполне доступны. Впрочем, нельзя сбрасывать со счетов тот факт, что Лукиан, хотя и был греком и работал в рамках греческой литературной традиции, жил все-таки уже во II веке, когда былые сексуальные вольности, равно как и запреты, распространявшиеся на его соотечественников, испытали сильное влияние римских имперских нравов. Но к римлянам мы еще обратимся, а пока что вернемся в Грецию.

Помимо мальчиков, греки охотно и без ущерба для своей репутации проводили время с гетерами и проститутками. Сама богиня Афродита покровительствовала продажной любви. При ее храмах служили рабыни-иеродулы, которые занимались храмовой проституцией. Правда, обычай этот был распространен не по всей Греции, а в основном лишь в Коринфе и в греческих городах Передней Азии. Особенно славился продажными жрицами Афродиты Коринф. Пиндар посвятил энкомий (хвалебную песню) победителю XIII олимпиады Ксенофонту Коринфскому, который дал обет в честь своей победы подарить храму Афродиты сто (или, возможно, пятьдесят) рабынь-иеродул. Воспеты оказались и сами служительницы богини:

Девицы о многих гостях,
Служительницы богини Зова,
В изобильном Коринфе
Воскуряющие на алтаре
Бледные слезы желтого ладана,
Мыслью уносясь
К небесной Афродите, матери любви,

И она вам дарует, юные,

Нежный плод ваших лет
Обирать без упрека с любвеобильного ложа:
Где вершит Неизбежность, там все — хорошо[24].

Короче, на долю законных невест и жен у греков часто уже не хватало ни сил, ни времени… А иногда — и желания. Поэтому не вызывает удивления фраза, которую Ксенофонт в своем «Домострое» приписывает Сократу: «А есть ли кто, с кем ты меньше разговариваешь, чем с женой?»

Греческий взгляд на брак четко сформулирован в речи против проститутки Неэры, приписываемой знаменитому оратору IV века до н. э. Демосфену: «Гетер мы держим ради наслаждения, наложниц для повседневного удовлетворения потребностей нашего тела, жен — для того чтобы производить законных детей и иметь верную хранительницу дома».

Великий Гесиод, младший современник Гомера, в поэме «Труды и дни» изложил общенациональную точку зрения на брак. Обращаясь к своему брату Персу, Гесиод дает ему множество полезных советов о том, как жить, как вести хозяйство, как торговать, как пировать и как соблюдать правила личной гигиены. Не обошел поэт и такую важную вещь, как женитьба. Брачные рекомендации даются между советами о том, как надо грамотно нагружать корабль, и о том, как «чтущий богов рассудительный муж» должен мочиться. Строфа о браке по размеру ровно в два раза длиннее строфы о правилах мочеиспускания, что, видимо, соответствует значимости этих деяний в глазах поэта.