О чем говорят кости. Убийства, войны и геноцид глазами судмедэксперта

Организация «Африканские права» собрала показания свидетелей нападения на церковь в Кибуе и опубликовала их в виде отчета под названием «Смерть, отчаяние и непокорность». Читать этот отчет – словно слушать шепот выживших: резня началась в воскресенье, 17 апреля, на берегу озера Киву, в церкви, что возвышается над водой. Нападавшие перед штурмом бросили гранату – прямо в собравшихся там людей (их были сотни), – а затем начали стрелять по ним, сея ужас и смерть. Два года спустя в бетонном полу все еще можно было заметить воронку от взрыва и окаймляющие ее развороченные церковные скамьи. Нападавшие вошли в церковь через двухстворчатые деревянные двери главного входа. Вооруженные мачете, они принялись рубить всех, кто попадался им под руку. Сельскохозяйственное орудие отныне косило не урожай, а людей, и «жатва» была столь обильной, что нет никаких сомнений: эта резня была тщательно спланирована.

Бойня в церкви Кибуе, а также в соседних зданиях, где искали спасения более четырех тысяч человек, продолжалась еще несколько дней. Убийцы останавливались только затем, чтобы перекусить. Они применили слезоточивый газ… Казалось бы, распространенная практика, если бы не один нюанс, от которого волосы у меня встали дыбом: с помощью газа убийцы заставляли людей выдать себя. Притворявшиеся мертвыми заходились в кашле – и их тут же хладнокровно добивали. Наконец убийцы ушли – остались только бездыханные тела.

Жители Кибуе постепенно захоронили все трупы из церкви в общих могилах на берегу озера. Международный уголовный трибунал ООН по Руанде поставил нашей команде экспертов-криминалистов задачу: обнаружить могилы, эксгумировать и исследовать останки, чтобы определить общее число жертв, их возраст, пол, характер травм и причины смерти. Трибунал на тот момент уже предъявил обвинения подозреваемым в преступлениях против человечности, и полученные нами вещественные доказательства хотели использовать в суде как подтверждение слов свидетелей.

Когда бы я ни обращалась к рассказам выживших в Кибуе, чтение неизменно заканчивалось слезами. Это были очень тяжелые истории: пускай людям удавалось избежать страшной расправы, их не оставляло горе по убитым. Родители, дети, двоюродные братья и многочисленные родственники – в английском даже нет слов, описывающих все эти степени родства. Читая эти отчеты перед самой посадкой самолета в Кигали, я пыталась скрыть слезы от сидевших рядом людей. В какой-то момент меня охватило отчаяние, и я спросила себя, а справлюсь ли я с этой работой на этом кладбище жертв геноцида? Но стоило мне покинуть самолет и сделать первые шаги по взлетно-посадочной полосе аэропорта Кигали, как все мои опасения рассеялись. Происходившее захватило меня полностью. В здании аэропорта многие лампы не горели, окна были изрешечены пулями или разбиты, и прохладный ночной воздух безо всяких преград проникал в помещение. Прямо у входа меня встретил сотрудник паспортного контроля. Он взял мой паспорт с визой и долго его изучал.

– Как вы можете быть студенткой и в то же время приезжать сюда на работу?

Я сказала, что приехала в составе команды антропологов.

– Кого?

Как он отнесется к тому, что я работаю на Трибунал?

– «Врачи за права человека», – нервно ответила я.

Его лицо посветлело:

– А! Конечно, конечно, проходите, пожалуйста.

Какое облегчение. Я спустилась за багажом. Конвейер был крошечным и вращался со скрипом, а сквозь откидные створки в стене можно было увидеть, как грузчики бросают чемоданы и сумки на ленту. Мои сумки нашлись сразу же, а вот моим коллегам Дину Бамберу и Дэвиду Дель Пино повезло меньше. В конце концов сами грузчики пробрались сквозь створки в стене и встали перед пассажирами, чей багаж потерялся, всем своим видом говоря: «Простите, но мы сделали все, что смогли».