О чем мечтает герцог

 Саймон услышал приближающиеся шаги сестры в коридоре и успел взять себя в руки к тому моменту, когда Наоми вошла. Она была слегка бледна и растерянно огляделась, а потом медленно покачала головой.

 —      Ох, папа, — прошептала она скорее себе, чем брату. Затем посмотрела на Саймона с грустной улыбкой. — Тебя в одиночку заставляют пройти через всё это?

 —      Нет, не в одиночку, — признал Саймон, направляясь к двум креслам, которые он освободил для них. Когда они сели, он продолжил: — С первых дней на приёме присутствовал Рис.

 Улыбка Наоми поблекла. Она особо никогда и не была в тёплых отношениях с его другом.

 —      Да, Рис. Я достаточно давно его не видела. Как он?

 —      Собирается жениться. Даже если бы моё внезапное обручение не заставило участников приёма вернуться в Лондон, Рис всё равно не намеревался остаться здесь на целых две недели. — Саймон покачал головой. — Он вернулся в Лондон и скорее всего, занят последними приготовлениями к свадьбе с Энн. Когда мы поедем в город, сначала состоится быстрая церемония у нас с Лилиан, а затем через несколько дней я буду шафером на его свадьбе.

 Сестра кивнула.

 —      Я, безусловно, желаю ему большого счастья. Ты говоришь, он помогал тебе разбирать бумаги отца?

 Обеспокоенность в её голосе заставила Саймона нахмуриться.

 —      Он способен на многое, Наоми, но он точно заслуживает доверия.

 —      Я не сомневаюсь, — согласилась она.

 —      И… Лилиан тоже мне кое в чём помогала, — после мгновенного колебания признался Саймон.

 Теперь обе брови его сестры поползли вверх.

 —      Должно быть, твои чувства к ней намного сильнее, чем кажутся, если ты поделился с ней такими откровениями.

 Он долго смотрел на сестру. Всё его подозрения вернулись к нему вновь, когда он заметил её побледневшее лицо и услышал эти загадочные слова. Наклонившись вперед, Саймон твердо выдержал её пристальный взгляд.

 —      Что ты знаешь, Наоми? — жёстким голосом прошептал он.

 Она вздрогнула и сжалась, словно от боли в животе.

 —      Ох, Саймон. Почему бы нам не начать с того, что ты знаешь, а я дополню твой рассказ, — наконец заговорила она. Её голос был полон сострадания и боли, и это словно нож врезалось в его сердце.

 Он постарался спокойно рассказал ей о найденных им свидетельствах, уличающих их отца в двойной игре, которую он вёл в политике. О его сомнительных связях и тайных обменах деньгами. И казалось, это нисколько не удивило сестру. И вот он дошел до истории о брошенном сыне.

 —      Генри Айвз, — тихо повторила Наоми.

 Он напрягся.

 —      Ты знала его имя?

 —      Как своё собственное, — закрыв глаза, произнесла она, а когда снова открыла их, они были полны слез. — А ты знаешь о других?

 Саймон тяжело упал в своё кресло, и воздух со свистом вырвался из его груди. Он ведь подозревал об этом, и его худшие опасения, наконец, подтвердились.

 —      Были и другие?

 Наоми медленно кивнула.

 —      И как давно ты знаешь об этом? — резко спросил Саймон.

 В этот момент Наоми встала и зашагала между кучами документов. Казалось, она едва замечает, куда идет, но каким-то образом ей удавалось обойти стопки бумаг, не уронив их.

 —      Ты не представляешь, на что это было похоже, — пробормотала она. — Ты думал, твои отношения с матерью были напряженными, но быть её любимицей тоже не очень легко.

 Когда Наоми посмотрела на Саймона, от боли у него сжалось сердце.

 —      Она рассказала тебе свои секреты, его секреты, — закончил он за сестру, когда та, по-видимому, уже не могла продолжать.

 Сначала только кивок был её ответом, но прошло много времени, прежде чем она глубоко вздохнула и заговорила:

 —      Я была её наперсницей, соучастницей в её злодеяниях, и иногда я ощущала себя узницей её ненависти. Какое презрение я испытывала, слушая бесконечные перечисления грехов отца! Но если бы я отвернулась от неё, ей бы было не с кем разделить свою боль. Я боялась, что это доведёт её до сумасшествия, и, кто знает, что она могла бы тогда сделать.

 —      Ей не следовало так поступать с тобой, это несправедливо! — гневно воскликнул Саймон, вскочив с места.

 Наоми вскинула руки в мольбе.

 —      Ты не знаешь, Саймон, какая у неё была жизнь. Что ей пришлось пережить!

 —      Тогда расскажи мне. — Он в нетерпении провёл рукой по волосам. — Расскажи, сколько мне ещё предстоит разузнать. Поведай мне о тайнах, которые всё ещё витают над этим домом. Сколько детей бросил наш отец? Сколько раз мне лгали?

 Сестра со стоном возвела взгляд к потолку.

 —      Я хранила их тайны так долго… Я понимаю, что ты заслуживаешь того, чтобы узнать правду, знала это всю свою жизнь, но сама мысль о том, чтобы оказаться тем, кто расскажет это тебе… тем, кто причинит тебе боль…

 Она замолчала и, закрыв лицо руками, тихо заплакала, а Саймон смотрел на неё, обуреваемый одновременно гневом и состраданием. Наконец, он пересек комнату и заключил сестру в объятия. Уткнувшись ему в плечо, она ещё некоторое время продолжала рыдать, а он успокаивающе гладил её по волосам.