О чем мечтает герцог (ЛП)

– Общие проблемы? – повторил Саймон, мотнув головой.

Девушка кивнула, и какое-то неприятное ощущение заставило её сжаться:

– Д-да. Вчера вечером мы говорили о наших родителях и пытались утешить себя поисками любых оправданий тому, что они сделали и кем они были. Может быть, я никогда не смогу найти полные ответы на вопросы, касающиеся моей матери, но я…

Лилиан запнулась. Ёще не поздно остановиться. Не поздно забыть о поисках правды, прекратить лгать и просто уехать.

Но она не могла.

– Я надеялась, что, возможно, смогу хоть как-то помочь тебе, – прошептала девушка надтреснутым голосом, нервно сжимая руки.

Саймон прошел вперед, закрыв за собой дверь:

– Ты пришла сюда и что-то искала, только чтобы помочь мне?

– Ты никогда толком не говорил о том, какой поступок твоего отца заставил тебя так сильно разочароваться в нём. И я надеялась, что, имея больше информации, смогу всё понять.

За каждое произнесённое слово Лилиан ненавидела себя, и это чувство удвоилось, когда выражение лица Саймона смягчилось, и он через всю заваленную бумагами комнату направился прямо к ней.

Обняв девушку, он мягко прижал её к своей груди, и, вдыхая аромат её волос, прошептал:

– Спасибо, Лилиан. Спасибо тебе за это.

Она быстро заморгала, стараясь удержать непрошеные слёзы, и отошла от него:

– Я не должна была этого делать без твоего разрешения. Прости меня. Это всё из-за моего беспокойства. Я только хочу помочь тебе. Ты позволишь мне это сделать?

После длинной паузы Саймон кивнул:

– Да.

Лилиан думала, что испытает облегчение. Или, хотя бы глубокое волнение от того, что была близка к раскрытию мрачной тайны человека, которого считала своим заклятым врагом. Пусть даже пока она ничего не знала о нём. Но к её удивлению девушка не почувствовала ни то, ни другое. Появилось лишь ощущение тошноты от того, что она, как и отец Саймона, заставляла его поделиться с ней своими секретами, чтобы потом использовать их против него.

Саймон взял её за руку и повёл к двум стульям, что стояли возле окна, из которого в комнату лился солнечный свет. Задумчиво сжав губы, он убрал кипу документов со стульев, а затем предложил ей присесть.

Они сели одновременно и были так близки, что соприкоснулись коленями. Он продолжал держать её руку в своей. И затем посмотрел на неё таким пристальным взглядом, что, казалось, проник ей в самую душу.

– Я уже упоминал о том, что мой отец не был честен в ведении и поддержке законодательных проектов, как все привыкли считать.

Лилиан кивнула, прекрасно помня боль в его глазах, когда он в первый раз признался ей в этом. Тогда она впервые по-настоящему сопереживала ему.

– Да, – прошептала девушка после долгой паузы Саймона. – Я знаю, что тебе в тот момент показалось, будто ты предаёшь отца.

– Да, это так, – кивнул он. – С самого детства я боготворил его за его честность, порядочность. И внезапно я сталкиваюсь с невероятным фактом, что, оказывается, он не обладал ни одним из этих качеств. И всё ещё больше усложнилось… Я собираюсь рассказать тебе то, что может легко разрушить его репутацию… и возможно мою собственную в придачу, если ты раскроешь этот секрет. Надеюсь, что смогу рассчитывать на тебя и твою осмотрительность.

Лилиан сглотнула. После стольких месяцев долгих поисков и отчаянных надежд настал, наконец, момент истины. Сейчас она сможет заполучить то, что так упорно пыталась найти.

Её молчание, казалось, воодушевило Саймона, поскольку он продолжил:

– Я обнаружил не только свидетельства того, что у моего отца был незаконнорожденный ребёнок. Оказывается, он выплачивал матери этого ребёнка денежное содержание, а потом бессовестно бросил их обоих.

Девушка сделала глубокий вдох, понимая значимость этой информации. У многих мужчин были внебрачные дети, однако не у всех была такая же высокая репутация, как у покойного герцога, человека, который когда-то публично порицал пэров за недостаток внимания к своим отпрыскам. Человека, который когда-то, не опасаясь ничего, говорил о том, что все внебрачные дети заслуживают поддержки и заботы.

Это заявление оскорбило и пристыдило звание пэра. Если и существовало доказательство того, что он вёл себя как последний лицемер, и что он бросил на произвол судьбы собственного внебрачного сына… Что ж это, несомненно, будет огромным шагом на пути к разрушению того имени и той репутации, которую старый герцог создавал себе на протяжении всей жизни. Кто в таком случае поставит ему памятник? Или будет благоговейно шептать пустую похвальбу на балах и разных вечерах?

– Но это не самое худшее. Дело в том… Я подозреваю, что у моего отца был не один ребёнок, о существовании которого я уже нашёл достаточно доказательств, – сказал Саймон, прикрыв глаза рукой.