О чем молчат фигуры

А теперь послушаем его сына, который на страницах журнала «Шахматы в СССР» (№ 1–3, 1999 г.) рассказал о горестной судьбе своего отца:

«Мать вспоминала, что в день ареста отец позвонил ей днем с работы и предупредил, чтобы не волновалась: он придет позже, чем обычно, так как его пригласили зайти в местное НКВД, чтобы уточнить какие-то незначительные вопросы. Это был их последний разговор. Из стен НКВД он уже не вышел…»

Когда много позднее сын Измайлова познакомился с делом отца, то написал:

«Прочитанное потрясло своей абсурдностью. Он обвинялся в том, что состоял в „контрреволюционной троцкистско-фашистской террористической организации“ (какой набор слов! — Ю. А.), возглавляемой профессором Индустриального института Галаховым, которая ставила целью свержение существующего строя и установление фашистской диктатуры, причем во главе государства организация хотела поставить не кого-нибудь, а ближайшего сподвижника Гитлера Розенберга, того самого, который после войны по решению Нюрнбергского трибунала был приговорен к смертной казни.

Организация якобы планировала убийство Сталина и его ближайших соратников. Даже поездка отца на последний турнир была представлена как попытка установить связи с аналогичной организацией в Ленинграде: он якобы участвовал там в совещании, на котором намечалось убийство Жданова».

Хотя Измаилов виновным себя не признал и в последнем слове заявил, что ни в какой контрреволюционной организации не состоял, пресловутая тройка приговорила Петра Николаевича к расстрелу. А спустя 20 лет в его деле появилась справка, выданная Военной коллегией Верховного суда СССР, в которой были такие слова:

«Приговор Военной коллегии от 28 апреля 1937 года в отношении Измайлова П. Н. по вновь открывшимся обстоятельствам отменен, и дело прекращено за отсутствием состава преступления.

Измаилов П. Н. реабилитирован посмертно».

Где он похоронен неизвестно.

Остается добавить, что жену Измайлова на 8 лет отправили в Магадан, а двухлетнего сына поместили в ясли, из которых его потом забрала бабушка.

В том же 1937 году Эм. Ласкер выехал из Москвы в НьюЙорк. Как всегда, его сопровождала жена. Официальной причиной отъезда, как писали биографы экс-чемпиона, было желание его жены повидать детей от ее первого брака, живших в Америке. По случайности в день отъезда его посетил мастер Дуз-Хотимирский, но Ласкер не сказал ему, что уезжает. Мне кажется, что события в Москве — такие как исчезновение Муссури, с которым он был близок, — напомнили ему то, что он уже видел в Берлине в 1934 году. И Ласкер решил, пока не поздно, покинуть нашу страну.

Массовые репрессии, организованные Сталиным после убийства Кирова и достигшие своего максимума в 1937 году, оказали огромное влияние на все советское общество: возникла атмосфера всеобщей подозрительности, когда любое неосторожно сказанное слово могло быть истолковано как «антисоветская агитация и пропаганда».

Это привело к моральной деградации, к появлению метастазов наушничества и доносительства. Это особенно проявилось в 1941 году, в самом начале войны. И шахматисты не явились исключением. Так в Ленинграде был арестован и расстрелян как немецкий шпион Георгий Степанов, за год до этого получивший звание мастера. Когда в 1939 году наступил короткий период дружбы с фашистской Германией, на свою беду он вспомнил, что его отец — немец по фамилии Шнейдеман. И он поменял свою такую типичную русскую фамилию на немецкую. По делу Степанова в НКВД был вызван в качестве свидетеля Романовский. Как он впоследствии рассказывал, у следователя в руках было письмо-донос, и Романовский успел заметить, что донос написан характерным почерком одного из ленинградских шахматистов.