О чем молчат мертвые

– Так вот, как только мне исполнилось восемнадцать, меня предоставили самой себе. Он отпустил меня. Посадил на автобус, подарил на прощание милые подарки – и сайонара[29].

– Он вас освободил? Вот так запросто? Шесть лет он продержал вас у себя, а затем просто помахал ручкой на прощание, не опасаясь, что вы можете пойти и все рассказать?

– Каждый день он говорил мне, что я не нужна родителям, что меня никто не ищет, что мне некуда идти, что родители развелись и уехали. В конечном итоге я ему поверила.

– И все же, что такого произошло? Почему он вдруг решил вас отпустить?

Женщина пожала плечами:

– Он потерял интерес. Ведь со временем я стала менее… менее послушной. Конечно, он все еще держал меня под башмаком, но у меня появились свои требования. Поэтому он решил, что пришло время избавиться от меня. Так что я села на автобус…

– Где?

– Не сейчас. Пока я не могу вам сказать. Но уехала я в Чикаго. Помню, было холодно. Никогда не думала, что в апреле бывает настолько холодно. В центре города шел торжественный парад в честь космонавтов, которые только что вернулись на Землю. Я, правда, на него не успела. Когда я брела с автобусной остановки, на улицах оставался только мусор.

– Любопытная история. Вот только интересно, правда это или такая метафора?

– А вы умный. – Из уст Джейн это прозвучало одновременно как комплимент и как оскорбление.

– Почему вас это так удивляет? Потому что я коп?

– Потому что вы симпатичный, – заявила пациентка, и Кевин, к своему собственному раздражению, покраснел, хотя это был далеко не первый раз, когда женщина восхищалась его внешностью. – Это как палка о двух концах. Мужчины думают, что красивые женщины всегда глупые, но и женщины думают то же самое о некоторых мужчинах. Худшее, что женщина может сделать, – это начать встречаться с мужчиной, который симпатичнее ее. Вы никогда не смогли бы стать моим парнем, детектив Инфанте.

Глория Бустаманте, все это время сидевшая неподвижно, как каменная горгулья, громко откашлялась, прервав неловкое молчание. Должно быть, этот разговор выбил ее из колеи даже еще больше, чем полицейского.

– Хизер действительно готова кое-что тебе рассказать, – сказала Глория. – Фактоид, который ты сможешь проверить и который, если это принесет свои плоды, подтвердит правдивость всех ее рассказов.

– Почему она не может просто сделать заявление? – спросил Кевин. – Назвать нам дату, время, место и имя человека, который похитил ее и убил ее сестру. Она ведь прожила с ним целых шесть лет. Очевидно, она должна знать его гребаное имя.

Женщина с перевязанной рукой – он уже не знал, как еще ее можно назвать, – подскочила в постели, и ее глаза заблестели.

– Вам известно, что слово «фактоид» на самом деле означает «ложь»? По крайней мере, такое значение у него было изначально, но со временем оно… изменилось, если хотите. Теперь в словаре можно найти «широко известный факт», как одно из его определений. Мне это кажется немного досадным. Я считаю, язык нужно беречь и не давать ему искажаться.

– Я здесь не для того, чтобы беседовать с вами о лингвистических явлениях.

– Ладно, вот то, что вам нужно. Поезжайте по восемьдесят третьему шоссе прямо до границы с Пенсильванией. Там будет поворот, неподалеку от Шрусбери. Правда, с тех пор прошло уже много лет и названия улиц могли измениться. Тем не менее там есть ферма, рядом с трассой Олдтаун, соединяющей Глен-Рок и Шрусбери. У фермы есть свой почтовый ящик, но он стоит рядом с трассой. На ящике написан номер: один-три-три-пять-ноль. Увидите этот ящик – сворачивайте направо и поезжайте прямо. Примерно через милю обнаружите кирпичный дом с ярко-красной дверью. Рядом с домом стоит сарай, а за сараем есть сад. В том саду и похоронена моя сестра, прямо под вишневым деревом.

– И много там вишневых деревьев?

– Несколько. Еще там растут яблони, груши и для разнообразия пара кизилов. Пока я была без присмотра, я успела вырезать кое-что на коре. Не инициалы, нет, их бы сразу заметили. Только узор из нескольких крестиков.

– Дело было тридцать лет назад. Уже поди и нет никакого дерева, и даже дома. Земля, знаете ли, вертится.

– Но наверняка в каком-нибудь архиве остались документы на дом. И если вы проверите адрес, уверена, то найдете имя владельца, которое успешно пробьется по базе данных окружной полиции Балтимора.

– Почему бы вам самой не назвать чертово имя маньяка, который сделал с вами это?

– Потому что я хочу, чтобы вы мне поверили. Хочу, чтобы вы своими глазами увидели ту ферму, сами узнали имя и пробили его по базе. Хочу, чтобы вы нашли останки моей сестры. А затем, когда найдете его, – или, скорее, если найдете его, потому что, насколько я знаю, он уже мертв, – вы поймете, что я говорила правду.

– А давайте вы поедете с нами и все сами покажете? Мне кажется, так будет проще и быстрее, – предложил Кевин.

«Или как раз именно это тебе и не нужно, солнышко? – продолжил он про себя. – Зачем ты тянешь резину? Чего добиваешься?»