О чем молчат мертвые

– Ну уж нет, – сказала его собеседница. – Этого я делать точно не стану. Даже спустя двадцать пять лет я не стану туда возвращаться.

Детектив почти ей поверил – но только почти. Страх на ее лице был явно неподдельным, и даже через шаль было видно, как по ее спине пробежала легкая дрожь. Она не могла вынести мысли о посещении фермы. Куда бы она ни ехала во вторник, это точно была не Пенсильвания.

Однако Инфанте все равно не верил, что перед ним сидит настоящая Хизер Бетани.

Глава 20

Едва переступив порог дома Форрестов, Хизер сморщила нос.

– Так не пойдет, – обратилась она к Кэй Салливан, словно та была недалеким агентом по недвижимости. – У меня аллергия на кошек.

– Но я думала, ты поняла… Я же говорила, что мой сын Сет подрабатывает тем, что поливает соседские цветы и присматривает за их кошкой, – напомнила соцработница.

– Видимо, я услышала только про цветы. Прости, но… – Подопечная Кэй отвернулась и картинно чихнула, тряхнув при этом головой, прямо как кошка. – Еще несколько минут, и я вся покраснею и опухну. Мне нельзя здесь больше оставаться.

Ее щеки действительно начали краснеть, а глаза непроизвольно наполнились слезами. Салливан вывела ее на улицу, на отделанное камнем крыльцо. Мимо дома шла женщина-негритянка со своей дочкой. Несмотря на то что девочка ехала на велосипеде с дополнительными колесами, она была одета слишком хорошо – в бледно-желтое платье и туфельки в тон, а на ее матери был не менее красивый салатовый сарафан. Она остановилась и внимательно, явно с подозрением посмотрела на двух женщин на крыльце. Это соседка, Синтия как-ее-там, вспомнила Кэй. Миссис Форрест говорила, что она – местный дозорный. Что если бы не цветы и кот Феликс, она бы вообще не волновалась за дом во время отпуска. Соцработница махнула ей рукой, надеясь, что этот жест успокоит соседку, но та не помахала в ответ и даже не улыбнулась. Она только прищурилась и коротко кивнула, будто предупреждая: я вас вижу и я вас запомнила на случай, если что-то пойдет не так.

– Ну вот, теперь я в тупике, – сказала Салливан. – Ты не можешь оставаться здесь, но и обратно в больницу отвезти я тебя не могу. Остается только…

– В тюрьму я не поеду, – отрезала Хизер. Ее голос звучал грубо и сипло, но, скорее всего, дело было в аллергии. – Кэй, разве ты не понимаешь, что человеку, который обвиняет полицейского в похищении, находиться в тюрьме попросту нельзя? И в приют я тоже не поеду, – добавила она, словно предвидя ее следующий вопрос. – Я этого не вынесу. Там у них слишком много правил, а я не умею жить по правилам и делать то, что мне велят.

– Ты отчасти права, но это касается только временных приютов, которые работают по принципу «Кто первый встал, того и тапки». Но есть ведь приюты и более высокого класса. Их мало, но все же. Если я сделаю несколько звонков…

– Все равно не нужно. Я привыкла быть одна.

– Ты никогда ни с кем не жила? Я имею в виду, с тех пор как…

– С тех пор как уехала с фермы? Почему же, раз или два я съезжалась с парнем. Но потом поняла, что это не для меня. – Хизер криво улыбнулась. – У меня пунктик насчет близких отношений. Вот так вот.

– Значит, ты была у психиатра?

– Нет! – оскорбленно и зло бросила подопечная Салливан. – С чего ты взяла?

– Просто предположила… по фразам, которые ты используешь. Да и вообще, после всего, что тебе пришлось пережить, это было бы…

Хизер села на крыльцо, и хотя Кэй чувствовала холод и сырость даже через подошвы туфель, она все равно решила, что правильнее было бы присоединиться к ней, чем стоять и смотреть на нее сверху вниз.

– Что бы я сказала психиатру? – вздохнула Хизер. – А еще лучше, что бы он мне сказал? Меня забрали от родителей, когда мне было всего двенадцать. Мою сестру убили у меня на глазах. Но суть в том, что я, как мне кажется, отлично с этим справилась. Ведь еще три дня назад у меня была неплохая жизнь.

– Что ты имеешь в виду под словом «неплохая»?

– У меня была работа. Ничего интересного или сверхъестественного, но я с ней неплохо справлялась, и мне этого вполне хватало, чтобы оплачивать счета. По выходным, если была хорошая погода, я каталась на велосипеде. А если плохая, я брала кулинарную книгу, выбирала рецепт полюбопытнее и пыталась что-нибудь приготовить. Правда, у меня не всегда получалось, но в учении ведь без неудач не обойтись. Брала в прокате фильмы, читала книги… Я была… ну, нет, счастьем это, конечно, не назовешь… Я давно отказалась от счастья.

– Удовлетворена? – Кэй вспомнила, что чувствовала после развода и как легко бросалась такими словами, как «несчастье», «грусть» и «депрессия».

– Что-то в этом роде. Скажем так, я не была несчастна. И мне этого вполне хватало.

– Мне так жаль…

– По крайней мере, я жива. Моей сестре повезло куда меньше.

– И все же, что насчет твоих родителей? Ты никогда не задумывалась, каково было им?

Хизер поднесла два пальца к губам. Салливан уже замечала раньше этот ее жест. Казалось, будто ответ уже был на кончике ее языка, готовый вот-вот сорваться, но сначала ей нужно было подумать о возможных последствиях.