О чем молчат мужчины… когда ты рядом

Мы идем, то поднимаясь, то спускаясь по коротким лесенкам, по аллеям, которые становятся все уже, и оказываемся в самом темном углу парка. Словно сговорившись, мы, касаясь плечами друг друга, останавливаемся и прислоняемся к неровной, едва различимой в темноте каменной стене, увитой плющом. Я рассеянно достаю из кармана сигару. Я редко курю, но в этот момент ощущаю потребность в чем-то крепком. Потому что я уже понял, чем сейчас закончится этот разговор.

– Конечно же, – опережаю я ее, – в отличие от меня, Альберто никогда не доставлял ей никаких неприятностей.

«И приятностей тоже», – добавляю я про себя.

– Да, Луис. Альберто буквально спас ее. Она перестала есть, сиднем сидела в своей комнате, потеряла всякий интерес к жизни. Я благословляю тот день, когда один из моих приятелей привел его в дом.

– Рыцарь, летящий галопом спасти барышню, попавшую в тяжелую ситуацию, – комментирую я ехидно. – Старая история.

– Ты можешь ехидничать сколько угодно, но все так и было в действительности, – отвечает она с упреком в голосе. – Он был терпелив, нежен и влюблен в нее. И она тоже его полюбила. Быть с ним – благо для нее.

– А со мной, смею предположить, – зло? – заключаю я резко.

Она не отвечает, да в этом и нет необходимости. Я чувствую, как меня охватывает раздражение, которое я с трудом сдерживаю. Сплошные общие места. Несчастная девушка с израненной душой. Герой-спаситель. Идеальный союз, который все ставит на свои места и избавляет от всех проблем. Если все складывается хорошо – это просто утешительная дружба на двоих, включающая секс. Если плохо – это побег, решительный отказ от личной свободы, от самих себя, согласие на пресловутый жалкий торг: душевный покой в обмен на статус, красота в обмен на деньги… Проституция чувств вместо того, что мы называем человеческими отношениями. Скорее, даже не проституция: многому красивому и важному в душевном и телесном я научился именно у проституток, в то время, когда делал свой первый документальный фильм. А то, о чем я, точнее назвать блядством, что совсем другое дело.

– Мне это известно, потому что я такая же, как ты, Луис. Потому что такие люди, как мы, не влюбляются, – повышает она голос тоже.

Я глубоко вдыхаю запах сигары и наслаждаюсь горьким крепким вкусом табака.

– Откровенно говоря, Мануэла, – выпускаю я струйку дыма в вечернее небо, – даже если дело обстоит именно так, как представляешь ты, что это меняет? Мы с Евой встретились, понравились друг другу, занимались любовью. Уверяю тебя, я ее к этому не принуждал.

– Я прекрасно знаю, что ты ее не принуждал! – взрывается она. – Ты ее так не принуждал, что она влюбилась в тебя.

Фраза звучит, словно пощечина.

– А ты в нее нисколько не влюблен, – продолжает Мануэла. – И не спрашивай меня, откуда я это знаю. Я знаю, потому что это так.

– Какого хрена ты можешь об этом знать? – взрываюсь я, в свою очередь.

Ой, ради бога, не говори мне о любви, не лицемерь, ладно? Мы из тех, кто развлекается, мой дорогой. Это такие, как Ева, страдают.

Меня достала ее претензия знать все обо всем: как у меня дела, что думают люди. И особенно эта абсурдная фальшивая фраза: «потому что это так».

Любая диктатура основана прежде всего на том, что у нас внутри. Даже я сам толком не знаю, как обстоят мои дела! А может, я и вовсе не хочу этого знать.

– Мне это известно, потому что я такая же, как ты, Луис. Потому что такие люди, как мы, не влюбляются, – повышает она голос тоже.

Вот тебе на! Нашего с Аделой полку прибыло. Но от Аделы я готов это принять, а от этой чужой мне женщины, неожиданно демонстрирующей мне свою враждебность, – нет.

– Может быть, я способен на настоящую любовь, – цежу я сквозь зубы.

– Ой, ради бога, не говори мне о любви, не лицемерь, ладно? Мы из тех, кто развлекается, мой дорогой. Это такие, как Ева, страдают.

– Ах так, мы из тех, кто развлекается?

Хорошо узнать что-то новенькое о себе. До сих пор я что-то не очень-то развлекался.

– Знаешь, это первые разумные слова, которые ты произнесла сегодня вечером! – Я поворачиваюсь к ней и прижимаю ее своим телом к стене. – Почему бы нам в таком случае не поразвлечься? – шепчу я ей в ухо и чувствую, как в ответ она вздрагивает.

Я втягиваю дым сигары и прилипаю губами к ее губам, дым струится между нашими лицами, по приоткрытым губам, по жадно ищущим друг друга языкам. Я рву на ней блузку, отчего несколько пуговиц падает на землю, беру ее груди в ладони и сильно сжимаю их. Ее губы яростно впиваются в мои, а руки уже на «молнии» моих джинсов, распираемых мощной эрекцией.