О чем молчат твои киты

Я подумал, что нужно составить завещание. Потом понял, что оставлять-то мне особо нечего, да и некому. Не многим успеваешь обзавестись к 30 годам, если, конечно, у тебя не моторчик в пятой точке или хорошая профессия. Что я оставлю? Семь поношенных маек на каждый день, шорты с пальмами и стертые кеды? Даже сэконд хэнд не будет прыгать от восторга с такого наследства. Кто вообще придумал это наследство? Вот я должен теперь ломать голову, что кому оставить. Мне же больше не о чем думать.

Валера посапывал на полу, обняв бутылку. Это он пока не разошелся, скоро можно будет хоть беруши надевать. Правда, и они не сказать что спасают. Интересно, как Инга с этим борется? Или давно не борется, а смирилась и просто старается заснуть раньше? Алиса так и делала, потому что храплю я на самом деле не меньше Валериного. Укрыл его пледом и доел последний кусок шашлыка. Вкусно, черт возьми. Как можно добровольно отказаться от мяса, непонятно.

За окном раздались трели сверчков. Вот кому дела нет до того, что происходит с людьми, им что эпидемия, что массовый психоз, в ваших домах – делайте, что вздумается, а у нас хор по расписанию, поэтому, хотите вы этого или нет, мы будем петь. И поют.

Чем страшна смерть – тишиной. Ты просто растворяешься в ней, как сахар в чае, и никогда уже не выберешься. А в жизни есть немало приятных звуков.

Песни Тома Йорка.

Голос Стинга.

Звучание дудука.

Трели сверчков.

Любимые фильмы.

Урчание котов.

Шум моря.

Стук дождя по стеклу.

Голос и смех любимого человека.

Бой курантов на Новый год.

Звон хрустальных бокалов.

Мерное потрескивание костра.

Шкворчание котлет или яичницы на сковородке.

Шорох страниц.

Громкие аплодисменты, переходящие в овации.

Вышел в ВК. Несколько лайков. Очередные комменты про не смешно. Опять нарисовался Славик. Парочка волгоградских ребят отписалась, с которыми после отъезда ни разу не общался:

«Кошмар».

«Жуть».

«Охренеть! Правда?»

Правда, правда, блин…

Один придурок написал: «Я знал».

Знал он, тоже мне, Ванга.

Остальные кинули сообщения в личку:

«Держись, Илюха!»

Спасибо, денег нет, но я держусь, только не знаю, за что.

«Это так страшно. Не представляю, что ты сейчас чувствуешь».

И не представляй, не надо. Живи и радуйся. Зачем огорчаться-то?

«Чем мы можем тебе помочь?»

Вот именно, чем, ребята? Вы же не вылечите меня, это же не потеря крови, когда тупо перелили и спасли человека. Какая тут помощь? Ну, денег можете дать. Это скрасит мои страдания. Будет проще держаться.

«Жизнь – боль».

Не то слово. Еще какая.

«Не опускай руки! Ты обязательно надерешь задницу этому проклятому раку!»

Ага, так и вижу, как стою с хворостиной в руках и луплю рак по жопке. Долго и безжалостно. Спасибо за поддержку.

И дальше в таком же роде.

Я перестал читать, решил оставить на завтра.

Нет, конечно, приятно, что люди отреагировали, пишут, подбадривают, но, с другой стороны, это лишний раз подчеркивает пропасть, образовавшуюся между нами.

Не хочется чувствовать себя неудачником.

Я нарисовал, как я розгами наказываю рак за плохое поведение.

А затем вытащил из кармана Валеры бумажник, вынул из него две тысячные купюры, положил бумажник обратно и вышел на улицу.

Не так много заведений, куда можно пойти в час ночи. А я – именно пошел, решил обойтись без такси. Ветер приятно обдувал лицо, неоновые рекламные вывески и фонари освещали пустынные и мрачные улицы города, отчаянно лаяла собака. Животные никогда не стесняются своих чувств, это мы всегда что-то прячем, обманываем, находим всевозможные умыслы. Не нравится ей, она и гавкает. Я тоже попробовал гавкнуть, но вышло тихо и неуверенно.

Зато я совсем не чувствовал боли. Возможно, подействовало пиво, а может, нужно просто было выбраться из дома. Сама атмосфера давила с невероятной силой. Видимо, там успела образоваться негативная аура.

Через полчаса оказался возле «Зажигалки». Как-то раз мы ходили сюда с Валерой, но были изрядно набравшиеся, и память мало что сохранила в себе. Собственно, только название и сохранила.