О чем молчат твои киты

Тяжело уходить, когда видишь слабость близких тебе людей. Они будут грустить, вспоминая тебя. А что в этом хорошего? Что хорошего в грусти? И снова стал думать, что же я могу дать этому миру?

Валера кинулся обниматься. Сжал меня так, что я чуть не задохнулся. Любитель телячьих нежностей.

– Я слизняк, я чудила, – запел в голове Том Йорк.

Самая подходящая песня для данного момента.

А дома я снова напился. Валера уже больше не бросал укоризненные взгляды. Теперь я вообще волен делать, что захочу. Разве что убивать никого не стоит. Хотя пара сотен человек достойны этого. Вот что стоило бы делать онкобольным: приходить в тюрьмы и выпускать кишки из маньяков и серийных убийц. Пожизненное заключение – слишком мягкое для них наказание. Но никто не решится лишить их жизни. У нас законы такие. Не сказать, что самые плохие, но очень гуманные, чересчур. А те, кому терять нечего, могли бы взять на себя такую ответственность. Впрочем, никто не совершит ничего подобного. И я в том числе.

– Проветрить у тебя не мешало бы, – произнес Валера, допивая очередной стакан виски с колой.

– Не мешало бы, – согласился я.

В комнате прочно засел букет ароматов из рвоты, алкоголя, пота, лекарств и подгорелых сосисок. Так пахнет безысходность. Я открыл окно, но лучше не стало.

– Ладно, фиг с ним, – резюмировал товарищ.

Больше мы не разговаривали. Молча пили, смотрели запись наших спектаклей в кульке и иногда откровенно ржали. Какая наивность, какой дилетантизм, но тогда нам так не казалось. Тогда мы просто учились и радовались жизни.

Я подумал, что надо бы сходить в кулек, в школу, но смысл? Какой смысл держаться за прошлое? Да и меня там уже вряд ли помнят. Вот если бы я стал президентом или основал сеть покруче ВК или одноклассников, тогда меня даже дворники бы вспомнили, а так…

Луиза что-то писала. Я не читал. Механически отвечал:

«Потом,

не сейчас,

завтра,

конечно,

все нормально,

спасибо».

– Нет, все-таки, как тебе песня про дерево? – стал допытываться изрядно набравшийся Валера.

– Неплохо.

– Да при чем тут неплохо? – разозлился товарищ. – Щас я тебе включу.

– Да помню я и так.

– Нет, ты послушай.

И включил.

– А? Не похоже на Цоя как-то.

– Может, и не похоже, хотя есть же у него про алюминиевые огурцы.

– Огурцы совсем про другое, – не унимался Валера.

– Ты серьезно хочешь сейчас поговорить о Цое?

– Да, – коротко и откровенно ответил товарищ.

– Ну, говори, че, хотя мне по состоянию гораздо ближе «Налей мне» «Уматурман».

– Наливаю, не вопрос, – и набухал полстакана виски.

Рассвет мы оба встречали в обнимку с унитазом. В окно лился кроваво-алый теплый солнечный свет, а мы смотрели на, впрочем, не буду описывать данный контраст. Это нормальное для жизни явление. Огромные, роскошные особняки и многоэтажки стоят напротив или в нескольких сотнях метров от унылых полуразваленных избушек, прекрасная четырехзвездочная гостиница вырастает на обломках заброшенного никому не нужного здания, имевшего историческую ценность или даже статус памятника архитектуры, дорогие элитные иномарки народных избранников, выстраивающиеся в ряд перед зданием Дома Советов, и кучка бомжующих, плохо пахнущих, грязных представителей того самого народа, ночующих, если повезет, в приютах, либо на лавочках соседствующего с Домом Советов парка. Продолжать можно долго, только не имеет смысла.

А что действительно имело смысл, так это моя страница в инстаграм, на которой собралось уже больше десяти тысяч подписчиков. Понятно, что с цифрами спортсменов и звезд шоу-бизнеса не идет ни в какое сравнение, но, во-первых, я не стремился к таким показателям, во-вторых, два дня назад их было всего около двухсот человек, а в-третьих, это практически численность населения ПГТ. Удивительно осознавать, что пусть и маленький, но целый городок наблюдает за тобой и не остается равнодушным к твоему существованию и событиям твоей жизни.

Вот только Несси. Все те же лайки, репосты и ни единого намека на ее местопребывание.

А дальше так же стремительно изменилась и вся моя жизнь:

коттедж на Рублевке.

Особняк на Кипре.

Квартира в центре Лондона.

Квартира с видом на Красную площадь.

Замок в Швейцарии.

«Мазерати».

«Порш Кайен».

«Инфинити».

Яхта,

частный самолет,

костюм от Кардена,

часы «Ролекс».

Конечно, не так стремительно и не так успешно, но благодаря чуткости и отзывчивости новичков удалось собрать около шестисот тысяч рублей. Мне уже ни к чему такая сумма, но люди требовали новых фотографий, новых поступков, новых отчетов о моей якобы храбрости. И тогда родилась идея создать фонд для помощи другим смертельно больным людям. Эдакий аналог Make-A-Wish Foundation, с той разницей, что помогать мы будем независимо от возраста, а не только детям. Не знаю, почему никто раньше не организовал ничего подобного или почему деньги собирают только на лечение, а с желаниями (словно он Дед Мороз) – исключительно к президенту. Так или иначе, идея появилась, и нужно было приложить максимум усилий для ее осуществления. Луиза с радостью поддержала мою инициативу: