О чем молчат выжившие

Цветы смерти густо росли по обеим сторонам дороги, практически полностью вытеснив остальные деревья. Их стволы сплошной стеной тянулись, покуда хватало глаз, огромные сочные листья то и дело загораживали обзор, белые зонтики с семенами свешивались прямо над головами. Хоть у «Арго» и крытый кузов, но все равно так и тянуло пригнуться пониже. Дорога заметно сузилась. Автомобиль здесь банально не проехал бы. Приходилось протискиваться между стволами борщевиков, то и дело врезаясь в огромные листья.

Единственный плюс – скорость движения вездеходов хоть немного, но увеличилась – здесь грунт был суше. А-107 мы проехали быстро. До Рычкова мы добрались раньше чем за планируемые мной полтора часа.

От деревни, находившейся здесь двадцать лет назад, не осталось ничего. В домах, построенных до ядерной войны, жить стало невозможно. Они были слишком уж разбросаны по местности, и обеспечить защиту от мутантов было бы весьма проблематично. Да и повышенный радиационный фон давал о себе знать. Поэтому людям из подмосковных деревень и сел пришлось рыть землянки достаточно близко друг к другу и обносить новые жилища частоколом. Все старые строения разобрали на дрова и на стройматериалы. Современный населенный пункт Форпоста – это мини-крепость с забором в два человеческих роста, КПП и вышками охраны.

После небольшой возни у дубовых ворот на въезде (страж – идиот, в упор своих не признавал) нас отправили в душевую для профилактической дезактивации. Мы не нахватались дорожной пыли, но страховка есть страховка… Все три «Арго» были отданы стражам, которые тут же загнали их внутрь.

Наконец мы в Рычкове. Сразу же за дверью душевой нас встретил сам старейшина деревни.

– Милорды, – произнес он, учтиво кланяясь, – мы рады, что вы прибыли так скоро. Пройдемте за мной, вас уже ожидают.

Мы двинулись за ним мимо крестьянских землянок, огородов-теплиц, небольшого храма по центру села. Наша цель – приземистое длинное здание на противоположной окраине. Казарма. Интересно, а хватит ли нам там места, или придется располагаться на постой в домах местных жителей? Или нас сразу отправят на охоту?

Гарнизоны… Для некоторых из нас это звучит гордо, других, наоборот, тошнит. Сама система гарнизонов была введена, когда Форпост активно расширялся. Местные отнюдь не сразу оказались под нашим крылом, пришлось их к этому подтолкнуть. Кого словом, а кого и оружием. В итоге в каждом населенном пункте Форпоста теперь находятся наши люди. Все просто – мы их защищаем от мутантов и от бандитов, они нам платят дань. Деревеньки вроде Рычкова – едой, водой, одеждой, городские бункеры – долей от хабара. Ну, и еще есть кое-какие условия: беспрекословно подчиняться приказам царя, время от времени ходить в православную церковь. И принять как должное то, что у нас государственный строй – извращенная такая монархия…

Поразили зацепленные краем уха разговоры местных. О загадочном мутанте-оборотне говорили почти в прошедшем времени, будто его шкура уже висит в приемной царя Бориса. Но не это меня удивило, а слухи о готовящейся войне против московских кротов. Вроде как наш царь не так давно послал в Москву торговый караван с целью установить мирные отношения с москвичами, а они на него напали и разграбили. И теперь, дескать, наши соберутся и зададут тамошним язычникам такого жару, что те век помнить будут. А пока что аккуратненько прощупывают местность, потому что атаковать Москву в лоб, а тем паче силой брать метро – глупость. Кротов очень много, и огнестрелов у них немало. Но Канцелярия и наш Божий наместник уже якобы придумали, как одержать победу. Интересно-интересно…

– Приветствуем вас, милорды, – сказал один из солдат, когда мы зашли в казарму. – Спешу доложить, что почти все витязи сейчас в Истре – готовятся к поимке оборотня. Прочесывают местность и зачищают жилую высотку, где расположатся наши снайперы.

– Чудесно, – ответил Змей, – значит, у нас есть немного времени. Бойцы! Проверить оружие и снаряжение. В любую минуту быть готовыми к выступлению! А ты… – Витя повернулся ко мне и завис.

– Господин Кущев, – улыбнулся поприветствовавший нас солдат, – вам велели передать кое-что.

В мои руки перекочевал диктофон с наушниками. Похоже, это и есть «шумовой портрет».

– Мне нужна отдельная комната, – сказал я, – и хотя бы тридцать-сорок минут времени.

– Будет, – ответил Виктор. – Дайте, что ему нужно.

Солдатик отвел меня в торец здания и, открыв одну из дверей, учтиво пригласил войти. Внутри оказалось прямо как в кубрике – тесное помещение без окон с парой двухъярусных коек. То, что надо.

Улегшись поудобнее, я включил зажатую в руке пластиковую коробочку. Вопреки убеждениям многих, у меня нет сверхспособностей. А звуки я различаю, потому что запоминаю их. Как стихотворение заучиваешь, прочитав его много-много раз, так и со звуком. Например, если я хочу услышать эсминец в море, то должен наизусть знать, как он шумит. Характерный шум, издаваемый чем-либо, и есть «шумовой портрет».