О чем молчит ласточка

В глазах у нее стояли слезы. Маша прижалась к нему как ребенок, положила голову на плечо. Слишком близко, но Володя не стал ее отталкивать. Медленно кружась, он смотрел в окно, на двор, на косые солнечные лучи, что пробивались сквозь тучи и стрелами пронзали желтеющую листву яблони. Она была огромная, совсем как та в «Ласточке». Володя заставил себя отвлечься и прислушался к песне, но легче не стало. У него само собой вырвалось:

– Будто про нас с Юрой поют.

– А кстати, что с Юрой? – пробормотала Маша ему в плечо.

– Не знаю, – отрезал Володя. – Не хочу об этом.

– Ладно… – протянула она. – Ох, Володь… скажи мне кто-нибудь тогда, в лагере, что двадцать лет спустя пьяная буду танцевать с тобой на моей кухне, ни за что бы не поверила.

– Видишь, как бывает.

Володе казалось, что музыка окружает их, толкает друг к другу, заставляя сблизиться сильнее. Видимо, и Маша ощутила это, разоткровенничалась:

– Я любила тебя, ты знаешь?

– Знаю. А я хотел только дружить с тобой. И, как видишь, оказался прав – дружба сильнее любви.

– Да уж, она поддерживает, а не мучает.

– Прости за то, что не смог ответить тебе взаимностью, – негромко сказал Володя. – Я хотел, чтобы тебе было легче, но даже сейчас не знаю, мог ли помочь тогда.

– А я тогда чуть не разрушила тебе жизнь.

Володя подумал: «Я сам ее разрушил».

Песня закончилась, они сели. Володя улыбнулся:

– Опять не туда свернули, да?

Маша кивнула. Они помолчали, потом выпили еще и еще, и вдруг время будто ускорилось. Они окончательно опьянели, а разговор потек, сам собой став беззаботнее и легче. Они говорили о будничном: о ремонте Машиной квартиры, повышении цен на коммунальные услуги и курсе доллара. Как вдруг ни с того ни с сего Маша оживилась, глуповато улыбнулась и воскликнула:

– Володь, а расскажи про себя, как ты сейчас живешь?

– Ну работаю. – Володя аж растерялся. – Живу в частном доме.

– У тебя кто-нибудь есть?

Володя кивнул и, чуть пошатнувшись на старой неустойчивой табуретке, ответил:

– Собака есть.

– Нет, я про другое. Ну это… – Она нелепо подмигнула. – Есть кто?

– А… ну да, вроде того.

– Расскажи. Кто такой, как зовут? Вы вместе живете?

Володя усмехнулся:

– Живи мы вместе, думаешь, я бы смог бегать к тебе по первому зову? Нет, конечно.

– Но почему?

– Он женат, у него семья, дети, – ответил Володя и невпопад добавил: – А у меня собака…

– Получается, ты любовник? Во дела… Нет, ты достоин большего. – Маша воздела палец вверх. – А может, ну их, этих мужиков, а? Мужики ж такие козлы! Найди себе хорошую бабу, чтобы варила борщи и давала по требованию!

Володя расхохотался. Маша возмущенно посмотрела ему в глаза и добавила твердо:

– Нет, я серьезно!

– И изменять ей с Игорем? Или что, может, вообще шведскую семью завести? Нет уж, Маш, я за честность – партнер у меня должен быть один.

– И ты любишь этого Игоря?

– Нет, не думаю. А что?

– Да вот интересно, нахрена он тебе тогда нужен. Для здоровья? Просто ведь и бабу можно для здоровья…

– Маш, прекрати!

– Все-все… я просто, ну знаешь, типа раз не любишь, то как бы заключи доро… говор.

– Ты уже заговариваешься.

Володя хмыкнул, а вот Маша стала серьезной:

– Ну да, ну да. Слу-у-ушай, Володь, ты говоришь «Игорь». А почему Игорь, почему не Юра? Почему ты его бросил?

Володя развел руками, как бы говоря: «Не знаю», но тут же безвольно уронил их на колени.

Маша перегнулась к нему через стол, нахмурившись, посмотрела в глаза и залепетала:

– Ой, Володя, солнышко, ну что ты, ну… у тебя лицо, будто ты сейчас заплачешь. – Протянула к нему ладонь, погладила по щеке.

– Я не бросал его, – с трудом выдавил из себя Володя. – Я его любил. Только его. Никого больше – никогда. Но «я тебя люблю» так и не сказал – не успел.

Маша прикрыла рот ладонью, тихонько охнула:

– А что с ним случилось?

– Не с ним, а со всеми нами. Девяностые.

– Вы что, после «Ласточки» больше не виделись? – догадалась Маша.

Володя покачал головой.

– Мы переписывались несколько лет, потом меня забрали в армию, а Юра уехал в Германию. Мы просто потерялись. Такие времена тогда были… сложные. Сама понимаешь. А я, дурак, решил, что там ему будет лучше. Что раз наши пути разошлись, такова судьба… До сих пор жалею, что тогда не поискал по-хорошему: не поспрашивал у соседей, не обзвонил знакомых. И потерял его окончательно.

– Неужели ничего не осталось: ни адреса, ни телефона? Вообще ничего?

– То, что осталось, не помогло мне его найти.

– Скажи, в том, что вы разошлись вот так, виновата не я? – Маша стиснула его руки в своих. – Я ведь вмешалась однажды, так, может быть…

– Нет. Виноват в этом я. Хотел его уберечь от себя, от своей участи.

Маша отпрянула, откинулась на спинку стула, посмотрела на него серьезно, сложила руки на груди.

– Не нашел тогда, значит, найдем сейчас! Кем он работает, не знаешь?

– Нет, да и откуда? Все мосты уже давно сожжены.

– Тогда он занимался музыкой, может, продолжает до сих пор?

– Может быть… – нахмурился Володя. – Почему ты так настойчиво интересуешься?