О чем молчит ласточка

– Выглядишь совсем уныло, – прокомментировал тот, отъезжая от метро и паркуясь у ветхого многоэтажного здания. – Этот препарат значительно сильнее, принимай по половине таблетки. Целую – только в крайнем случае. Те, которые я раньше выписал, вообще не помогают?

– Очень слабо. К тому же кошмары снятся, выспаться вообще не могу.

– Какие кошмары? Как раньше?

– Да вроде того, только…

Игорь перебил его:

– Это из-за отца? Прости, из-за его смерти? – И, не дождавшись ответа, продолжил: – Это прозвучит цинично, но скоро тебе действительно станет легче, потому что из твоей жизни навсегда ушел главный раздражитель.

– Отец? – нахмурился Володя. Ему стало некомфортно.

– Да, – невозмутимо ответил Игорь. – Помнишь, каким ты был, когда мы только познакомились? – Он указал на Володины руки. – И как быстро тебе полегчало, когда ты переехал от источников проблемы – от родителей?

Даже в начале их отношений Игорь раскладывал все по полочкам и, казалось, знал про него больше, чем сам Володя. Копаясь в его голове, кроме прочего, Игорь нашел причину, из-за которой дома Володя не чувствовал себя в безопасности. Вот только сейчас все это было совершенно ни при чем. Володя прекрасно понимал, что смерть отца – это лишь спусковой крючок всей той эмоциональной нестабильности, в которую он погружался. А самая главная причина – его внезапно воскресшие воспоминания, что, казалось, должны были уже давно потускнеть. Но про них Игорю рассказывать не хотелось. Слушать еще один психологический ликбез на тему причин и следствий, почему у Володи едет крыша? Пожалуй, он обойдется без этого.

Володя и сам понимал, что крыша у него уже давно не на месте.

Отрешенно глядя в окно, он зацепился взглядом за огромную пыльную вывеску с названием «Старт» и спросил, будто Игорь и не ждал от него никакого продолжения разговора об отце:

– Ты спешишь?

– Не сильно. – Тот взглянул на наручные часы. – Мне в семь нужно забрать Соню…

– Может, мы тогда… – Володя кивнул на двери под вывеской.

Игорь удивленно изогнул бровь.

– Серьезно – сюда?

– А какая разница?

– Мне – никакой, это ты у нас помешан на чистоте. Хотя… Учитывая твое состояние, вижу, что тебе все равно.

– Зато тут точно есть свободные номера.

Игорь нахмурился.

– А ты вообще хоть на что-то способен?

Володя лишь пожал плечами, а про себя подумал, что, если внезапно уснет в процессе, такой результат его тоже вполне устроит.

Неприветливая грузная женщина за стойкой администрации, даже не поздоровавшись, сразу выдала:

– Номера только двухместные!

– Хорошо, подходит, – просто сказал Володя, проигнорировав хамский тон, и спокойно положил на стойку паспорт. – Любой.

Пока она записывала данные в старый пожелтевший журнал – ни о каком компьютере и речи не шло, – Володя лениво обвел взглядом холл. В другой раз его, может, и удивила бы обветшалость и неопрятность обстановки, но сейчас он едва ли был способен на удивление. Гостиница будто застыла во временах СССР: давно не видела ремонта, лишь разрушалась с годами. Тяжелые волнистые шторы, пыльные ковры, искусственные пальмы в пластиковых горшках – всей этой бутафорией пытались скрыть тот факт, что раньше здесь было обычное то ли семейное, то ли студенческое общежитие. Тут даже пахло совком: из буфета в холл выносило аромат пережаренного кофе и эклеров.

Лифт и вовсе оказался едва ли не археологической находкой – дребезжащий и гремящий, он так хлопнул створками, что Володя вздрогнул. Этому лифту не хватало лишь матерных надписей на стенах и выжженных кнопок.

Когда Володя открыл двери номера, Игорь угрюмо хмыкнул, оглядев потемневшую деревянную мебель в трещинах лака.

– Какой-то клоповник. Вов, куда ты меня притащил?

– Ты можешь уйти, – не подумав, бросил Володя. Прозвучало, наверное, обидно. За спиной раздался тяжелый вздох.

Скинув пиджак, Володя уныло оглядел комнату. Ее ровно пополам делил вытертый ковер – красный с зелеными полосами. Пара старых тумб – кажется, действительно еще общажных. У стен друг напротив друга – две одноместные кровати, а на них – подушки, торчащие у изголовья треугольниками.

– Если я принесу домой Лидке блох, она меня убьет.

Володя пожал плечами.

– Блохи на людях не живут.

Он уселся на кровать, уперся затылком в стену. Лениво оглядел Игоря. Красивый вообще-то. За прошедшие восемь лет его внешность стала привычной, но Володя помнил, как когда-то приходил в восторг от мысли, что этот мужчина принадлежит ему. Не полностью, да: была еще жена и, наверное, другие любовники. Но в моменты близости Игорь вел себя так, словно Володя у него единственный.

– Рассматриваешь, будто впервые видишь, – подойдя ближе, хмыкнул Игорь. Склонился над ним, протянул руку, ослабил узел его галстука, расстегнул верхнюю пуговицу рубашки, задел прохладными пальцами шею. Володя дернулся – не от пальцев, а от внезапного образа, что ворвался в голову.