О чём молчит Ласточка

Володя вскинул голову — за разрисованным, обклеенным объявлениями ограждением виднелось полуразрушенное строение, ещё хранящее следы былой роскоши. Теперь же оно больше пугало, чем восхищало: отколотая жёлтая плитка, торчащие из окон деревяшки, осколки лепнины, провалившийся внутрь купол.

— Театр музкомедии переехал на ту улицу, — пояснил Володя, указывая себе за спину, — давно уже. А это здание признали аварийным, оно часто горело. Слышал, буквально осенью его тушили в очередной раз.

Повернувшись, Юра рассеянно посмотрел на Володю.

— Я каждый день мимо в школу бегал, у меня окна кабинета сольфеджио на него выходили… Такое величественное здание, красивое, я вечно его разглядывал, когда скучал на занятиях…

Володя развёл руками.

— Ну а сейчас это пристанище бомжей и подростков, которые любят шататься по заброшенным местам. Слышал, коллеги обсуждали, что последний пожар случился как раз из-за них — жгли костёр прямо на сцене.

— Ну, может, отреставрируют ещё. Это же памятник архитектуры.

Юра вздохнул, ещё раз окинул печальным взглядом старый театр и свернул в переулок.

Территория Юриной школы пустовала, но, несмотря на выходной день, из приоткрытого окна на первом этаже лилась стремительная мелодия — скрипка. Юра взмахнул пальцами в такт музыке, промычал мотив себе под нос.

— По субботам здесь тоже идут занятия? — спросил Володя.

— Ну, когда я тут учился, не было… Может, дополнительно кто-то занимается? Эх, это же Паганини, двадцать четвёртый каприс. Как же я ненавидел играть его на пианино.

— Почему?

— Не получалось. Я с самого начала, как только мне задали разучивать, просто возненавидел этот каприс. Он написан для скрипки! Ты слышишь? Он же просто сумасшедший, с безумными скачками! А скорость? Он заточен под смычок! А его переложили на клавиши. Я так психовал… Пальцы буквально в узел завязывались во время игры, я постоянно сбивался. А он ещё из нескольких частей состоит, и каждая со своим размером. Ой, это просто кошмар моего детства… — Он задумчиво хмыкнул и подытожил: — Придём домой — надо будет попробовать сыграть…

Володе нравилось слушать Юру, особенно когда он, мечтательно глядя в никуда, так вдохновенно говорил. Но, когда он стоял в этом дворе, в голову навязчиво рвались свои воспоминания.

Здесь он познакомился со Светой. Именно во дворе Юриной школы произошла встреча, которой не должно было быть.

Что привело Володю к этим стенам? Ведь тогда он точно знал, что Юры давно нет в Харькове. Во всём виновата случайность — однажды, проходя мимо, он услышал звуки пианино, доносящиеся так же, как и сегодня скрипка, из окна первого этажа. Быть может, тогда играли этот же самый двадцать четвёртый каприс Паганини. Володя остановился неподалёку — просто послушать. Прикрыл глаза и на одно мгновение позволил себе представить, что играет не кто-нибудь, а Юра, что робкая летящая мелодия струится из-под его пальцев. И в тот момент на какую-то долю секунды ему показалось, что стоит обернуться — и из дверей школы выйдет Юрка, радостно помашет ему рукой и побежит навстречу. Но, обернувшись в реальности, Володя увидел взрослую девушку в чёрном брючном костюме.

— Ты кого-то ждёшь? — просто спросила она — без приветствия и сразу на «ты». Володя пригляделся к ней — вздёрнутый нос, короткая стрижка с налаченной чёлкой, не по моде скромный макияж.

— Да, — не раздумывая, сказал он, но тут же исправился: — То есть нет.

— Так да или нет? — она удивлённо изогнула бровь.

— Не знаешь, кто это играет? — зачем-то спросил Володя.

— Судя по качеству игры, явно не преподаватель, — улыбнулась она. — Кто-то из учеников. Там класс фортепиано.

В ответ Володя лишь многозначительно промычал. А она не сдавалась: