О чём молчит Ласточка

Володя приобнял его, упёрся подбородком в плечо и всё-таки сказал:

— Прости меня. Это я виноват, не нужно было вообще никуда ехать.

— И что же, нам теперь никуда не ходить, закрыться дома и ни с кем не общаться лишь потому, что другие люди видят в нас монстров?

Володя покачал головой. Он не знал, что на это ответить. Молча сходил на кухню и принёс им стаканы.

— Прости меня, — только повторил он.

Юра разлил ром по стаканам, выпил свой залпом и прошептал:

— Я ни в чём тебя не виню.

Посреди ночи Володя вдруг распахнул глаза и уставился в потолок. Ему не снился очередной кошмар, а в спальне было темно и тихо. Сердце размеренно стучало в груди, он спокойно дышал, но иррациональное чувство тревоги не давало провалиться обратно в сон. «Что-то не так, — крутилось в голове, — что-то случилось».

Володя включил ночник и, как только тусклый свет немного отогнал дрёму, сразу понял, в чём причина тревоги: постель рядом была пуста. Где Юра?

«Должно быть, пошёл в ванную, а когда вставал, потревожил меня, вот я и проснулся», — успокоил себя Володя и выключил свет.

Сон снова захватывал его, в голове кружились картинки прошедшего дня, мельтешили мысли: Женя предал, Ирина презирала, Юра злился, а свою крестницу Володя больше никогда не увидит. Потом всё это перемешалось в голове: Женя злился, Оля презирала, а они с Юрой больше никогда не увидятся.

Что-то снова вырвало Володю из сна, он вдруг вспомнил: в ванной не горел свет, а постель рядом была ровно застелена — Юра сегодня даже не ложился? Но где он?

Володя открыл глаза и прислушался — везде царила полная тишина. Сон как рукой сняло, Володя резко встал, нацепил очки. Вышел в гостиную, мельком взглянул на часы — полтретьего ночи.

Едва шагнув на первую ступеньку лестницы, Володя услышал пианино. Не музыку, а лишь пару обрывистых звуков, которые сразу же стихли.

И вдруг в кабинете Юры что-то грохнуло и зазвенело, да так громко, что Володя вздрогнул от неожиданности. Он бросился бегом на второй этаж, без стука распахнул дверь.

Юра, пошатываясь, стоял посреди комнаты вдрызг пьяный. У его ног валялись сломанный стул и осколки стекла.

— Юра, что… — прошептал Володя, пытаясь понять, откуда вообще взялось стекло.

— Выйди! — рявкнул Юра, обжигая яростным взглядом. — Вон!

Володя уставился на него, открыл рот, чтобы что-то ответить, но, шокированный Юриной реакцией, не выдавил из себя и слова и захлопнул дверь.

Постоял с минуту у кабинета, прислушиваясь, что творится внутри, но там всё затихло. Он попытался открыть дверь ещё раз, но, стоило взяться за ручку, как с той стороны раздался щелчок — Юра закрылся на замок и сказал:

— Уйди, пожалуйста. — И в этот раз в его голосе уже не было злости, только мольба.

Уходить Володя не просто не хотел, а боялся. Но перечить он не решился.

Володя кое-как доплёлся до спальни, сел на кровать, сбросил очки и схватился руками за голову.

На него накатывала чудовищной силы тревога, она затягивала в себя, с каждой минутой всё больше превращаясь в настоящую панику.

Дыхание зашлось. Володя с трудом хватал ртом воздух, горло стискивало. Руки затряслись, вслед за ними задрожало всё тело. Сердце заколотилось так сильно, что заболела грудь. Страх сковал его, не давал сдвинуться с места.

Зато в голове враз опустело — никаких мыслей, сомнений, решений. Один только ужас и больше ничего.

Володя боком повалился на кровать и, едва голова коснулась одеяла, застонал в него. Почуяв что-то неладное, в комнату вбежала Герда — скуля и тревожно потявкивая, стала крутиться рядом. Ткнулась мордой Володе в ладони, которыми он закрыл лицо. Её мокрый нос приятно холодил, а дыхание, наоборот, согревало, и Володе вспомнилось старое, почти забытое ощущение из прошлого — шок от резкого контраста температур. Вспомнилась и боль — жгучая и одновременно режущая, сильная до крика, но приятная.

В мозгу вспыхнула чёткая мысль — Володя знает, как за несколько секунд прекратить эти мучения и успокоить себя, знает, как прогнать все эти мысли и страхи.

— Нет-нет-нет-нет, — зашептал Володя, — оно не могло вернуться, не сейчас, не снова. Нет-нет-нет.

Но он всё равно не смог бы добраться до ванной и включить воду — он оцепенел, вообще не мог пошевелиться. И от этого стало ещё хуже, страх прочно сковал, сдавил горло, и никак не удавалось хоть немного ослабить эту хватку.

«Нужно позвать Юру, сказать, что у меня рецидив, — пульсировало в голове. — Юра придёт, он поможет».

Володя, не в силах говорить, простонал Герде:

— Позови его, позови.

Но собака не знала такой команды и только неуверенно тявкнула. Сквозь вязкий ужас блеснула трезвая мысль — нужно привлечь внимание. Если Володя не может говорить, то Герда может залаять.

— Голос, Герда, — прохрипел Володя. — Голос.

Та гавкнула, он повторил команду, и собачий лай разнёсся по дому. Володя стал ждать. Не понимая, сколько времени прошло — минута или час, — он снова и снова командовал. Собака лаяла, но Юра не приходил.